Море — мой брат. Одинокий странник

После завтрака – все прошло гладко – Билл начал убирать со стола, довольный жизнью и особенно своей новой работой. Ему платили под двести долларов в месяц, предоставляя жилье и питание, и надо только накрывать на стол трижды в день! Матросы оказались неплохой компанией и к тому же тихой. Беспокоило Билла лишь то, что Уэсли среди них не было, а ведь это его соседи по кубрику. Очевидно, он не вернулся – и, возможно, не вернется. Хотя работа понравилась ему, Билл не одобрял идею плыть в одиночестве – то есть без Уэсли; среди незнакомых недружелюбных лиц он терялся. Эти моряки, рассуждал он, принимали друг друга как есть, без фанфар и критики. Все это так сильно отличалось от острого осознания различий и вкуса, составляющего общественную жизнь в академических кругах. Возможно, старый афоризм «мы все в одной лодке» воплотился в торговом флоте по-настоящему, и моряки философски друг с другом мирились. И конечно, согласно девизу, о котором он слышал, – знаменитый плакат над дверью Бостонского клуба моряков, где говорилось буквально, что каждый, кто ступает под свод двери, отныне в Братстве Моря, – эти люди считали море великим уравнителем, единой силой, старшим товарищем, что поддерживает их общую преданность.

Когда Билл убирал масло, в дверях показалась голова Ника Мида.

– Доброе утро, старый тори! – крикнул он.

Билл обернулся и уставился на него, затем усмехнулся:

– Разве так следует разговаривать с работником?

– Работник! – воскликнул Ник. – Теперь можешь принадлежать к рабочему классу, раз уж к движению не можешь!

В доказательство своего статуса Билл убрал масло.

– Ты вчера сильно разгорячился, тори! – засмеялся Ник.

Он был в спецодежде машинного отделения – рабочие штаны, белые сандалии и запачканная маслом фуфайка.

Билл пожал плечами:

– Может, и так… ты сам виноват.

Ник пощупал усы.

– Клянусь Лениным! Ну ты вчера дал! Обещаю в этот раз не сообщать в Центральный Комитет.

– Спасибо.

Ник ушел так же внезапно, как и появился, быстро и мягко шагая по коридору и насвистывая что-то очень похожее на Марсельезу.

Что ж, размышлял Билл, Ник в итоге доказал свое благоразумие, но для этого потрачено много нервов. Возможно, прошлой ночью сам он сглупил, но все же ему удалось привести Ника в чувство. Тот факт, что Ник, вероятно, теперь отчасти сомневался в его нормальности, не так важен, как достигнутое. Жалкая неудача!.. но с результатами. Это научит Ника не упрямиться в своем пуританском марксизме. И научит Эверхарта следить за собой и не строить оскорбленного моралиста, придурок… но он не жалел, что так недостойно взорвался, – от этого он как будто стал сильнее, он оправдал собственные взгляды на человеческое поведение. Ей-богу! – он научился большему, чем на любой лекции.

Закончив, Билл вернулся наверх понаблюдать за погрузкой. Он беспечно прошелся по палубе. Дэнни Палмер и еще какой-то моряк стояли, облокотившись на планшир.

– Доброе утро, Палмер, – поздоровался Билл.

Дэнни уставил на него огромные голубые глаза:

– Привет. – Волосы его сияли на солнце, точно покоробленное золото. – Понравилась работа?

– Неплохо, – весело сказал Билл.

Они наклонились и понаблюдали за суетой внизу.

– Армейские джипы, – вслух подумал Билл. – Наверное, повезем поставку на военную базу на севере.

– Верно, – сказал другой моряк, невысокий, крепко сложенный итальянец. – Обратно возьмем больных солдат и рабочих с военной базы. Видишь бревна? Это для дополнительных бараков. Везем мазут, бревна, еду, динамит для взрывчатки, джипы…

– Динамит! – воскликнул Дэнни.

– Еще б! У нас за это прибавка.

– Чем больше денег, тем лучше! – сказал Билл.

– Знаешь что? – спросил моряк. – Я слыхал, мы отплываем завтра утром, а не послезавтра.

– Отлично, – мурлыкнул Дэнни. – Кто знает, может, пойдем в Россию! Никто точно не знает. Может, это поставка для Советского Союза.

– Россия, Исландия, Индия, Южная Америка, Персия, Техас, Гренландия, Аляска, Австралия, – монотонно перечислял моряк, – везде одно и то же: опасность слева и справа. У меня был приятель, сходил в Россию, возвращался, собирался в Техас… и бам! Торпедирован у Виргинии.

– Так и бывает, – сказал Билл, уже уходя. – Увидимся, парни.

Билл шел к кубрику Уэсли, а на всей палубе развертывалась бурная деятельность. Рембригада поспешно наносила последние штрихи на «Вестминстер», пока он не отплыл, покрывала его новым слоем камуфляжной серой краски, тянула и проверяла электрические цепи, тут и там возилась с водопроводом, ремонтировала сложные детали с поспешностью, которая намекала Эверхарту на скорый отход. Может, и впрямь завтра утром – но что, если Уэсли не вернется?