Море Осколков

Служительница помрачнела. Служительница Скары. Ее прислуга. И тем не менее она относилась к сестре в основном не иначе, как к придирчивой хозяйке:

— Вы ели, о королева?

— А чем мне еще заниматься за завтраком? — Скара не уточняла, что те крошки, которые она протолкнула в себя, непрестанно просились наружу. — Я всю жизнь была стройной. — Щелчок пальцев, и рабыня спешно поднесла ей длинную мантию. — И не желаю, чтобы меня осматривали, как товар в бараке торговца людьми.

— Приятного мало, государыня. — Сестра Ауд предупредительно отвела взор. — Но, боюсь, уединение — та роскошь, что непозволительна власти. — Ее согласный тон выбешивал почему-то еще больше напористых придирок матери Кире.

— Несомненно, вы едите за нас обеих, — огрызнулась Скара.

Сестра Ауд лишь улыбнулась, углубив ямки на рыхлом личике.

— Я всегда была в теле, однако на моем здоровье не покоится будущее целой страны. Надо заметить, к счастью. Принеси королеве перекусить. — Она махнула невольнице, и девушка откинула длинную косу и подняла поднос с утренними явствами.

— Нет! — сварливо возразила Скара, тонюсенький аромат уже стиснул желудок, рука отдернулась назад, словно стремясь сбросить кушанье на пол. — Убери отсюда еду!

Невольница вздрогнула, будто бы гнев обратился в занесенный хлыст, и Скара мгновенно почувствовала угрызения совести. Потом ей на ум пришли слова матери Кире, высказанные после того, как дед продал няню и Скара проплакала много дней. Убиваться по рабу — убиваться напрасно. Поэтому она отослала прислужницу нетерпеливым взмахом, на манер, как ей показалось, королевы Лайтлин. В конце-то концов, сама она королева или кто?

Боги-боги. Она — королева! В животе снова зашлись колики, тошнота защекотала стенку горла, и Скара удушливо кхекнула — наполовину булькнув, наполовину зарычав от безнадежности. Она сомкнула кулак, словно решила врезать, проучить взбунтовавшееся чрево. Как надеяться подчинить королей своей воле, когда не сладить с собственным желудком?

— Что ж, перед сегодняшним сходом надо многое успеть, — произнесла сестра Ауд, поворачиваясь к двери. — Разрешите оставить вас, государыня?

— Вы вечно ничего не успеваете.

Служительница приостановилась, глубокий вздох сотряс ее плечи. Потом повернулась с твердо лежащими на груди руками.

— Здесь, со мной, вы можете разговаривать как вам угодно. — С первого взгляда сестра Ауд казалась как персик, мягкой, но Скара уже не единожды припоминала, что внутри персика — крепкая косточка, о которую разиня запросто сломает зуб. — Но негоже так вести себя королеве. Проявите себя такой перед Гормом и Атилем, и все ваши достижения вмиг рассыплются в пыль. Вы недостаточно сильны, чтобы показывать другим подобную слабость.

Скара окаменела, готовая уже взорваться от гнева, как вдруг ей открылась правота сестры Ауд. Скара вела себя так, как привыкла общаться с матерью Кире. Она капризничала, как набалованное дитя. Дедушка, щедрый на все — на злато и на слова, сейчас бы здорово огорчился.

Скара зажмурилась, веки защипало от подкативших слез, набрала воздуху и встряхнулась.

— Вы правы, — сказала она. — Так разговаривать не пристало и нищенке, не то что королеве. Извините.

Сестра Ауд медленно распрямила руки.

— Королеве не за что просить извинений, тем паче у своего служителя.

— Тогда прошу принять благодарность. Знаю, вы ко мне не просились, но ваша служба стала мне верным подспорьем. Я сыздавна представляла, как однажды становлюсь королевой, как беседую со знатью в светлых чертогах, как принимаю мудрые решения во благо моего народа… Только мне и не снилось, что это настанет так скоро и так много ляжет на кон, и дедушка не подскажет, как поступить. — Она утерла глаза ладонью. — Мать Кире готовила меня нести бремя власти, но оказалось… к этой ноше нельзя быть готовым заранее.

Служительница опешила.

— Учитывая обстановку, вы, я бы сказала, взялись за него замечательно.

— Буду стараться не выронить. — Скара вымучила улыбку. — Если вы и дальше будете поправлять мои соскальзывающие пальцы.

Сестра Ауд улыбнулась в ответ.

— Почту за честь, моя королева. Взаправду. — Она чопорно поклонилась и тихо закрыла за собой дверь. Скара мельком глянула на невольницу и вспомнила, что даже не знает, как ту зовут.

— Прости меня и ты, — негромко вырвалось у нее. Невольница, кажется, ужаснулась, и Скара догадывалась почему. Пока рабыня всего лишь полезная своей хозяйке вещь, она в безопасности. Но если рабыня обретет лицо, ей могут оказать покровительство. Ее даже могут полюбить, как Скара полюбила няню-кормилицу. Но личности также легко позавидовать, легко обвинить и возненавидеть.

Вещью жить безопасней.

Скара щелкнула пальцами.

— Принеси расческу.

В дверь глухо постучали, следом резкий рык Рэйта:

— Здесь отец Ярви. Он хочет с вами поговорить.

— Безотлагательно, королева Скара, — послышался голос служителя. — Об обоюдно полезном деле.