Море штормит

Зине помогают не только друзья по редакции. Вместе с ней в следопытском походе и ребята-монтажники из бригады Сергея Бойко. Участие в поиске они считают своим священным долгом. Ведь их бригада носит теперь гордое имя Петровского десанта. Еще в Железногорске приказом по стройке в ее состав навечно зачислены матрос-черноморец Алексей Горский и гвардии лейтенант Григорий Нарожный. Каждый день на них выписывают наряд. Каждый день есть и их две нормы. И неизменно, из месяца в месяц, отчисляют монтажники свои рабочие рубли в фонд поиска неизвестных героев. Без поддержки друзей Зине пришлось бы гораздо труднее. И дело тут, понятно, не в рублях…

На этом, собственно, я и собирался закончить повесть. Но в самый последний момент в одном из старых номеров «Интернациональной литературы» мне попалось описание боев на испанской реке Эбро. И вот что я узнал из небольшой, набранной мелким шрифтом заметки.

Оказывается, бойцы одиннадцатой интернациональной бригады, в составе которой сражались батальоны «Эрнст Тельман» и «Ганс Баймлер», в трудную минуту поступили точно так же, как и моряки-черноморцы на Буге. Раздобыв у рыбаков челны, темной, беззвездной ночью они высадили на крутой пустынный берег десант. Фалангисты и марокканские стрелки были уверены в своих силах. Они не ждали внезапной атаки. Отчаянный маневр принес республиканцам успех. Те, кто первым ступил на берег, сознательно пошли на верную смерть, чтобы проложить товарищам дорогу к победе.

Взволновало меня не только совпадение боевых ситуаций. В каждом новом подвиге, подумалось мне, частичка того героизма, который был проявлен вчера независимо от того, где полыхала битва. Кто знает, быть может, тут действует какой-то еще не открытый нами закон. Закон незримой эстафеты, цепной реакции, по которому энергия горения сильных и смелых сердец никогда не исчезает бесследно. И еще я подумал в тот вечер: определенно, все подвиги сплетены корнями, взаимосвязаны между собой. Даже тот неожиданный бой, который вела на четвертой просеке бригада Сергея Бойко, был выигран еще тогда, на бурном Эбро, на вспененном Буге. И так же не усомнюсь: отвага и одержимость железногорцев тоже теперь помогут кому-то в нелегком и яростном пути.

Может быть, я не прав, но, по-моему, тот, кто постиг, в чем смысл этого провозглашенного самой жизнью закона, всегда сумеет отыскать и осилить свою дорогу к подвигу, найти свой меридиан романтики.

РАССКАЗЫ

ЧАСЫ С КУКУШКОЙ

— Наташенька, прочти-ка мне телеграмму. Очки что-то никак не найду… — просит Александра Григорьевна, застилая круглый стол новой вышитой скатертью.

Наташа, темноглазая соседская девочка, несмотря на свои неполные двенадцать лет, знает уже, что у пожилых людей бывают странности, которые нужно не замечать. Поэтому она не задумывается над тем, почему одну и ту же просьбу Александра Григорьевна повторяет уже третий раз. Наташа, тряхнув головой, забрасывает за спину тонкие русые косички и начинает читать.

Длинная фраза звучит по-телеграммному нескладно.

— «Милая мамочка… вызван отчетом…» — Наташа делает паузу.

Александра Григорьевна слушает, прикрыв глаза. Кажется, что она вот-вот улыбнется. Так интересно вздрагивают на ее лице глубокие царапинки морщин.

— «…поезд… вагон… встречайте… целую… Коля». — Наташа закончила скороговоркой. И тут же предложила: — Давайте быстренько все приберем и пораньше поедем на вокзал. Хорошо? — И, не дожидаясь ответа, принялась наводить порядок на книжной полке.

Наташа всегда помогает Александре Григорьевне, потому что любит ее, как родную. Дружба у них завязалась давно. Пожалуй, с того самого дня, когда Александра Григорьевна принесла ей из заводской библиотеки сказки Андерсена. Наташа тогда училась во втором классе. Годы пробежали незаметно. Теперь она уже в шестом, а Александра Григорьевна — на пенсии.

Но все осталось по-старому. Видятся они каждый день. Особенно нравится Наташе приходить в эту маленькую комнатку по вечерам. Здесь так тихо, уютно. Мелькают в руках Александры Григорьевны блестящие спицы. И плавно, будто клубок, разматывается нить нескончаемого рассказа. О том, как в их городке устанавливали Советскую власть, как строили первый завод, как от кулацкой пули погиб дедушка Максим — Колин отец… Про Колю, Коленьку она, разумеется, говорит больше всего. Каждый раз что-нибудь новое припоминает. И такие слова редкие и душевные находит, что Наташа просто поражается.

Да и как не удивляться? Ведь она-то отлично знает, что сыну Александры Григорьевны скоро будет тридцать три. Он который уже год электростанции строит. Вот и сейчас в Иркутске — начальником. Свою машину имеет. Какой же это, спрашивается, Коленька?

Но с Александрой Григорьевной спорить на эту тему бесполезно. Она, видно, всерьез считает, что ее единственный сын по-прежнему малютка, который в холодной Сибири непременно должен простудиться, если ему не послать вязаные носки и перчатки.