Море смерти, берег любви

– Я расплачиваюсь за это каждый день, каждый час, каждую минуту… В минуты малодушия, которое иногда охватывает меня так же, как и обыкновенного человека, я молю Господа о даровании мне смерти, как самого вожделенного блага. В силу наложенного на меня сана и священнических обязанностей я не должен даже помышлять об этом, однако насколько бы мне было легче, если бы я оказался на месте одного из наших погибших друзей… Но Богу угодно, чтобы здесь, на земле, каждую секунду, каждый, даже самый короткий, миг я нес ад в своей душе, – и я смиряюсь перед его волей. А вам, вам, слепым ягнятам, не желающим лицезреть своего пастыря и припасть к его стопам… – Он вдруг заговорил громко, почти закричал, раскаты густого баса уверенно и грозно звучали в небольшой комнате, оглушая гостя. – Вам суждено всем погибнуть в слепоте и заблуждении, если вы не покаетесь! Вы должны отринуть ад, взращенный по недомыслию в своей душе! Вы должны отвергнуть дьявола, смущающего ваш разум неверием! Вы должны стойко принять гибель, если она суждена вам во искупление грехов, и благодарить за это Господа, как за блаженнейшее испытание, ведущее вас в горнюю обитель! Вы должны покаяться!..

Внезапно в комнате наступила тягостная тишина, звенящая в ушах последними словами.

Копцев сидел за столом притихший и задумчивый. Но через несколько секунд после того, как смолк голос отца Амвросия, он словно очнулся, провел рукой по лицу, как будто смахивая невидимую паутину, и спокойно, как ни в чем не бывало, сказал:

– Так я не понял, Игорь… Можно у тебя пожить пару дней или нет?..

Отец Амвросий устало посмотрел на него, поджал губы и, помолчав несколько секунд, спокойно согласился:

– Конечно, Сергей. Мой дом всегда открыт для тебя.

Мы договорились встретиться с Кэтрин в Петровском пассаже, в кафе, из которого прекрасно просматривался вход в магазин. Неоспоримое преимущество этого кафе состояло еще и в том, что при любом появлении подозрительного незнакомца, который попытался бы выстрелить в меня, я мог бы удрать через противоположный выход на Неглинную.

В последнее время, кажется, мы слишком увлеклись игрой в шпионов, и, честно говоря, после дня, проведенного под прицелом Славы Гофмана, после чудесной встречи с Кэтрин у него в квартире, после кадров «Дорожного патруля», запечатлевших раненого друга на мостовой, я немного мандражировал… Ведь, кажется, лишь одному мне и, может быть, Кэтрин известно, какой я, в сущности, классный парень! И не совсем зануда, и не жмот… Однако типам, которые занимаются столь хлопотным делом, как убийства, нет никакого дела до личных качеств клиента. При случае они расправятся со мной с таким же удовольствием, с каким в тот момент я уписывал пиццу за столиком кафе и цедил джин-тоник из банки.

Пицца была великолепна! К исходу второй порции я даже стал жалеть, что обладаю только одним желудком, да еще ограниченного размера, что не позволяет мне бесконечно наслаждаться едой. Охлажденный джин-тоник освежал лучше, чем океанский бриз, и поэтому настроение мое стало неуклонно клониться в лучшую сторону, несмотря на появление Кэтрин и ее пренебрежение к конспирации – она приветливо помахала мне рукой в перчатке, еще находясь в дальнем конце зала.

Кэтрин в темных очках и в шляпе с широкими полями напоминала шикарную роковую женщину из американского боевика категории «В». Ну, в крайнем случае, журналистку, которая следит за своим объектом наблюдения и старается не засветиться. Об этом я не замедлил сообщить ей, после того как Кэтрин, мимоходом чмокнув меня в щеку и обдав ароматом дорогих иноземных духов, села на краешек пластмассового стула, готовая при малейшей опасности вспорхнуть и бабочкой-белянкой умчаться в душный зной раскаленных улиц.

Выслушав мою пышную тираду, Кэтрин недовольно поджала кроваво-красные губы и мрачно заметила:

– Если у тебя еще есть силы, чтобы шутить, надеюсь, их хватит на то, чтобы немного подумать над своими шутками?

– Я целыми днями тем только и занимаюсь, что думаю.

– Вот как? – холодно осведомилась Кэтрин. Она, кажется, все еще дулась из-за того, что я ее обозвал роковой дамой категории «В», и поэтому смотрела на меня как на муху, невесть как попавшую в ее стакан. Она не замечала, что градус моего веселья неуклонно рос с увеличением количества джин-тоника в желудке. – И каковы же результаты твоей бурной мыслительной деятельности?

– Результаты нулевые, – уныло вздохнул я. – Ты знаешь, иногда мне даже начинает казаться, что в моем черепе по недосмотру родителей нет и половины того, чем должен обладать среднестатистический мужчина средних лет. И это меня начинает печалить…

– Да, я давно заметила у тебя нехватку серого вещества и чудесную прямизну извилин, – ехидно подтвердила Кэтрин. – Не волнуйся, кажется, у тебя это врожденное. Но, по правде говоря, я считаю, что для настоящего мужчины и этого количества слишком много. А тем более для человека, добывающего себе пропитание доставкой третьесортного чтива в провинциальные журналы…