Морф

— Ты мне не нужен, брат! — зло рявкнул Риальвэ и рассыпался серой трухой.

А Хаэлли проснулся, судорожно хватая воздух и шаря взглядом по изысканному плетению еловых ветвей над головой. В правом боку неприятно и непривычно покалывало.

Потом эльф сел и, закутавшись плотнее в плащ, задумался. Определенно, такой сон не мог быть просто мимолетным сновидением. Это был Знак, знак судьбы, взгляд самой Миенель-Далли на свое преданное дитя. Такой сон могли бы истолковать жрецы, но где ж их взять в самой сердцевине людских земель? Внезапно к нему закралась мысль о том, что стрела в легкое могла оказаться приветом от Риальвэ, но Хаэлли тут же отмел ее: глупо так думать. К чему Риальвэ предпринимать попытки устранить старшего брата, принадлежащего Дому? Риальвэ, у которого есть все: богатства Рода, могущество главы Рода, и, самое главное, возможность иметь наследников? Правда, Дом настолько старательно ограждал своих птенцов от соблазнов и интриг эльфийского двора, что Хаэлли понятия не имел, как обстоят дела в его бывшей семье.

«Мы чисты помыслами и принадлежим истинному свету», — торопливо, как будто оправдываясь перед самим собой, подумал охотник, — «подлость — это удел авашири».

Придя таким образом к некоторому согласию с самим собой, Хаэлли поднялся и двинулся дальше на восток. По большому счету ему только и оставалось это бессмысленное блуждание по измельчавшему и болеющему всеми возможными недугами лесу; морро ушел в земли авашири, а Хаэлли вовсе не собирался отступать от ранее намеченного плана.

…А потом у эльфа появилось очень ясное, продирающее до костей ощущение слежки. Кто-то шел следом, и этот кто-то был не авашири — последние передвигаются по лесу с грацией кабана, продирающегося сквозь колючки. Хаэлли не дал себе времени на раздумья, нырнул в сторону, под защиту корявых дубов, и очень вовремя: коротко и зло просвистев, в кору ткнулся отравленный дротик. Хаэлли опередил собственную смерть на волосок.

Мысли текли быстро и легко. Тело, превосходно подготовленное лучшими мастерами Дома, уподобилось стальной пружине. И пока незадачливый убийца застыл, размышляя, что делать дальше, Хаэлли уже возвращался назад, змеей скользя меж деревьев. Впрочем, нападавший тоже свое дело знал: за время, пока охотник достиг его позиции, он плавно и неслышно переместился куда-то вверх, в густую развесистую крону, и замер. Хаэлли едва не рассмеялся: глупо думать, что воспитанник Дома не доберется до врага, затаившегося в листве. Эльф остановился на миг, вовремя пригнулся, едва не получив в глаз второй дротик, а потом, уже не сомневаясь, прыгнул.

Он стащил сопротивляющегося врага вниз, бросил его на жухлую траву, и вдруг понял, что опоздал — опоздал самым позорным образом. Тело нападавшего били судороги, на губах появилась желтая пена, распухший язык вытолкнул остатки раскушенной капсулы. Через несколько мгновений все было кончено: перед Хаэлли лежал абсолютно, бесповоротно мертвый эльф. Охотник выругался и в сердцах пнул тело носком сапога. Огляделся. Прислушался. И, убедившись в том, что снова один, уселся на трухлявый пень.

Тут было над чем подумать, не так ли, Хаэлли?

Сперва эльфийская стрела, затем — отравленный дротик. И мертвый эльф, лица которого Хаэлли не мог припомнить, а это значило, что убийца был воспитан вне Дома, но, невзирая на это, свое дело знал хорошо и, поняв, что проиграл, предпочел отравиться. Хаэлли казалось, что он бредит: все происходящее никак не вязалось с укладом Великого леса. Ну, слыхал он о частых дуэлях среди знати. Ну, бывали и суды. Но чтоб так, подослать наемного убийцу к ничего не подозревающему эльфу?!! Миенель-Далли не могла допустить такого бесчестия. И, тем не менее, это произошло.

Хаэлли поднялся с пенька и присел на корточки перед телом. Перевернул мертвого эльфа на спину, брезгливо обыскал, но, как и следовало предположить, не нашел ничего, что могло бы указать на заказчика. В конце концов, не хранители же Крипты принялись рассылать убийц? Хаэлли покачал головой. Нет, если бы это был Верховный хранитель, то он бы отрядил небольшой отряд магов, которые бы не оставили беглецу ни одного шанса. А тут — убийца-одиночка… Хаэлли принялся за осмотр содержимого сумки эльфа, но и там не обнаружилось ровным счетом ничего интересного — ни писем, ни иных указаний, ни магических предметов.

Вздохнув, он поднялся, выпрямился. Пробормотал неохотно:

— Да упокоится дух твой в Крипте.

Наверное, следовало предать тело земле, но Хаэлли это показалось бессмысленным: так или иначе, плоть этого эльфа все равно будет принадлежать лесу, и тут уж все равно какому — Великому или скромному лесу авашири. Он повернулся, чтобы уйти, но тут же поймал себя на том, что хочет еще раз внимательно смотреть тело. Непонятно зачем и почему — но вот хочет. И Хаэлли, привыкший прислушиваться к собственным ощущениям, снова присел над своим убитым сородичем.