Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Это две точки зрения на Средние века можно попытаться соединить, поскольку в каждой точке зрения есть резон. В самом деле, вопрос ведь стоит не таким образом, что люди на протяжении тысячи лет жили зря, что тогда не было талантов и гениев, что этому времени нечем гордиться. Вопрос можно поставить иначе: было ли Средневековье необходимым? И тогда оказывается, что вполне можно представить более прямую линию европейской истории, в которой неизбежное отступление и деградация, последовавшие за падением Римской империи, носили бы не столь тотальный характер, в которой поэтому не было бы периода, теперь называемого “ранним средневековьем” и вскоре после падения империи начался бы подъем, знакомый нам по серии “предвозрождений”: каролингское VIII-IX, предвозрождение XII и XIII вв., называемые также “высоким средневековьем”, и еще целой серии более мелких “подъемов”, которые выделены историками.

Конечно, конкретные эти периоды, эти предвозрождения, увязаны в общую историческую ткань, и если бы не было раннего Средневековья, не было бы таких Карла Великого и Абеляра. Однако, знакомясь с направлением мыслей Высокой Схоластики, мы видим, что это время, XII-XIII вв. европейской истории, преемственно следует примерно за V, VI вв. Эти схоласты опирались на Боэция, Августина; их мысли - продолжение тех рассуждений, что велись на закате Империи. Такая постановка вопроса может вызвать недоумение: разве после анализа истории могут оставаться лишние детали? Однако петли времени - не фантастика, а печальная реальность; мы сейчас в России живем в одной такой, диаметром в 70 лет. Та огромная петля, что захлестнула европейскую историю, была в диаметре гораздо больше - около 500-600 лет.

Рассмотрев эту точку зрения, мы можем сказать: феодализм как тип устройства общества действительно имеет очень широкое распростра нение, этот тип очень устойчив и общество в случае каких-либо неурядиц легко скатывается к этому типу устройства. Но европейский феодализм был иным, чем родственные явления в других регионах. И эту иную его сущность можно, в частности, охарактеризовать таким образом, что он, с одной стороны, был пронизан особого рода тенденция ми, идущими во многом еще с античности и ведущими его к Новому времени, а с другой - именно эти тенденции особенным образом отягощали протекание этого этапа развития общества в Европе.

Нам необязательно отрицать лучшие черты феодализма, чтобы признать необязательность мрачных черт этой эпохи. Точно так же, признавая вклад христианства в развитие культурной жизни, не обязательно полагать инквизицию закономерным этапом христианского развития. Срывы и падения исторических эпох не зачеркивают тех сил, которые внутри самих этих эпох боролись с наиболее мрачными влияниями. В целом великие черты Средневековья выглядят таким образом, что их можно описать как компенсаторные меры; складывается впечатление, что то, что можно высказать в защиту Средних веков, было вызвано необходимостью бороться с деструктивными силами этой эпохи. И в таком случае перед нами предстает не прямая школьная дорога к прогрессу; совсем нет. Скорее мы видим европейское развитие как огромный риск; история рискует - и не всегда выигрывает. В частности, тот прогресс, которым является Новое время по сравнению со Средними веками, достигнут очень дорогой ценой, и сам по себе является регрессом в стольких отношениях, что, как кажется, за этот специализированный прогресс новой эпохи еще не все уплачено.

Схоластика и развитие “духа протестантизма”

В связи с этим надо хотя бы вкратце рассмотреть еще одно, помимо рыцарства, замечательное явление культурной жизни Средневековья, другую яркую культурную особенность феодализма - схоластику, которая погибла вместе с феодализмом и является ярчайшим примером вымершего культурного организма. Не часто осознается, что многие явления культуры имеют почти организменный уровень целостности и потому способны умирать.