Морфы: отец и сын (СИ)

— Нашли семью. У них всё хорошо. У вас будет хорошо, — ответила она. — Дим, в палату его, а мне что-нибудь от сна. С ног валюсь.

— Может отменить следующую операцию?

— Сам же слышал, что без меня не получится. Так что поколдуем ещё, — весело ответила она. И это веселье не было наигранным. Искренне. Как будто ей сейчас не хотелось послать всех далеко и подальше, отправится домой спать и забыть обо всём хотя бы на время. Хотя, может она на работе пряталась от воспоминаний о другой жизни? Кто же знает. А мне это было неинтересно узнавать. Совсем неинтересно. У каждого остались скелеты из прошлой жизни, которые лучше не трогать.

— Верное решение, — ответила она. — Надо вам снотворное вколоть, а то не уснёте из-за своих мыслей.

— Думаете возьмёт? — спросил я.

— Сейчас проверим…

Глава 12. Точка отсчёта

В больнице было шумно. Я слышал стоны и ругань. Рядом с палатой проезжали каталки. Мимо проходили сотрудники и пациенты, которые могли передвигаться самостоятельно. Они бросали ленивые и безразличные взгляды в мою сторону, а потом шли дальше, не находя ничего интересного. Дверь в палате отсутствовала, поэтому я наблюдал эту замечательную картину в виде глазеющих морфов и проникался атмосферой боли вперемежку со страданием, приправленной равнодушием, которые царили в этом месте. Мне хотелось отсюда сбежать, но нога была на вытяжке. Прочные ремни были перекинуты через балку над кроватью. Из-за этого нога бала на весу. Но даже если бы я мог избавиться от ремней, то уйти бы не смог. На это не было сил.

Голова болела. Сознание лениво фиксировала события и мысли, но думать о них я не хотел. Это было странное состояние, когда реальность и дурман, который появился после лекарств, сплелись вместе, образуя полувминяемое состояние. Нужно было уснуть, но сна не было. Стоило закрыть глаза, как я видел образ фитоморфочки, которая смотрела на меня обвиняющим взглядом. Она молчала. Спокойное лицо не выражала никаких эмоций, но её взгляд пронзал до самой души. Он обвинял, упрекал и желал мне отнюдь не здоровья и долгих лет. Она хотела, чтоб я умирал в мучениях, съедаемый муками совести. Чтоб не смотреть в её глаза и не проваливаться в негативные эмоции, я открывал свои глаза и смотрел в потолок.

Наверное, я всё же уснул. Но это был не полноценный сон, а скорее временное забытье, в котором появлялись воспоминания обо всех потерях, что я пережил за это время. Горькое неприятное чувство, что не хотелось вновь ощущать, захватывало и выпивало все силы. Чтобы вновь его не испытывать, я старался ни к кому не привязываться, поэтому не спрашивал имён.

Зачем же я ввязался в это сомнительное предприятие с борделем? Со звероморфочкой я хотел удовлетворить свои инстинкты и потребности. Фитоморфочка была прошлым, которое я хотел бы изменить. Это было нагло с моей стороны и явно не по силам. Я не учитывал возможность поражения, за что и поплатился. Чуть на тот свет не отправился. Значит, вся затея была дурной. Всё было сделано зря.

— Вы часто разговариваете сами с собой? — насмешливо спросила Олива.

— Это всё ваше лекарство. Оно развязывает язык и заставляет говорить вслух. Я этого не замечаю.

— Интересно на вас действует наркоз. Такое необычное свойство так и хочется изучить. Что вы об этом думаете?

— Изучайте, — ответил я. После всего случившегося мне было всё равно на свою дальнейшую судьбу.

— Ого! Первый раз вижу фитоморфа, который готов пожертвовать собой в целях науки. — Она подошла ко мне и держа в руках стакан с каким-то напитком, которая отпивала чуть ли не после каждой реплики.

— Терпеть не могу науку, — ответил я, вспоминая гниль, которая возникла из-за неё.

— Из-за войны?

— Да.

— Многие сейчас винят учёных в случившемся и это нормально. Это защитная реакция. Нужно кого-то обвинить, чтоб не сойти с ума.

— Считаете, что учёные ни в чём не виноваты?

— Наука — она похожа на нас с вами. Мы же сложные существа: можем делать хорошие поступки, можем приносить в этот мир зло. Какое лекарство может как вылечить так и убить. Наука же не только разрушает, но и много создаёт, облегчая нам жизнь.

— У нас какое-то нездоровое желание облегчить жизнь, — заметил я.

— Это нормально стремиться к чему-то лучшему, — ответила она.

— Вы всё время говорить нормально. А что, по вашему мнению, не нормально?

— Винить себя в том, что нельзя изменить. Брать на себя чужие ошибки, которые к вам не имеют никакого отношения. Это всё не нормально. Если постоянно чувствовать вину, однажды эта вина удушит. Только сейчас для вас это бесполезные слова, потому что вы стремитесь к бессмысленной жертве.

— Почему к бессмысленной? — Меня задели её слова.

— Если решаться жертвовать, то ради чего-то или кого-то, чтоб жертва не была бесполезной. У вас же желание съесть себя связано в первую очередь эгоизмом. Мне это не нравится.

— Потому что тогда ваша работа по спасению моей ноги будет бесполезной.

— Именно. А я не люблю тратить время, проведённое на работе впустую. Мне так по душе проводить личное время, но не рабочее.

— Впервые слышу, чтобы кто-то любил тратить время впустую.