Морганы. Династия крупнейших олигархов

Рузвельт настаивал на введении федерального регулирования деятельности корпоративных объединений во избежание злоупотреблений и в целях унификации более крупных интересов капитализма, что означало укрепление промышленной и финансовой централизации путем подчинения большого бизнеса (который Рузвельт принимал) правительству и объединение их усилий для укрепления страны и покорения мировых рынков.

Однако магнаты промышленности и финансов под руководством Дж. Пирпонта Моргана противились корпоративному регулированию, как и социальному законодательству, под лозунгом: «Оставьте нас в покое!» Большой бизнес возражал против «усиления власти правительства» (но совершенно не возражал против расширения прав промышленности и финансов) и утверждал, что кампания Рузвельта за регулирование корпоративных объединений «мешает бизнесу». Ходили слухи, что его действия привели к панике 1907 года, а «Коммерческие и финансовые хроники» вплоть до 1911 года продолжали утверждать, что «паника явилась делом рук самого Рузвельта». Во время этой паники Чарльз С. Меллен, президент железной дороги «Нью-Йорк, Нью-Хейвен и Хартфорд» (находившейся под контролем дома Морганов, в котором Меллена называли «офисным мальчиком Моргана»), обрушился на кампанию Рузвельта по регулированию, называя ее «пьяным дебошем», мешающим бизнесу. В ответ Рузвельт говорил, что его политика, «представляющая собой попытку наказать успешных обманщиков», не вызывала паники, «но если бы дело обстояло именно так, то это ни в коем случае не ослабило бы моей решимости продолжить начатое дело». Обида была настолько горькой, что директора «Юнайтед стейтс стил корпорейшн» даже подготовили резолюцию (которую потом положили под сукно), запрещавшую их председателю Гэри встречаться с президентом Рузвельтом.

Во многом этот антагонизм определялся личной неприязнью. Привыкшие покупать благосклонность политиков посредством пожертвований на избирательные кампании, магнаты возмущались тому, что Рузвельт сначала принимал их деньги, а затем порицал их самих. В 1904 году в фонд предвыборной кампании Рузвельта магнаты перечислили два миллиона сто тысяч долларов, в том числе Джордж Дж. Гулд — пятьсот тысяч, «Дж. П. Морган и К°» — сто пятьдесят тысяч и «Стандард ойл» — сто тысяч. Обычно проницательный, Рузвельт недооценил настроение общественности и, опасаясь поражения, обратился к магнатам (к людям, которых он порицал как «плохих богачей») с просьбой о финансовой помощи. В числе делегации богачей были Дэниел С. Ламонт из «Нозерн Пасифик» и Генри К. Фрик из «Юнайтед стейтс стил». Делегация тайно прибыла в Белый дом. По словам Ламонта, Рузвельт «сделал четкие обещания», а Фрик высказался об этой встрече в своем обычном циничном тоне: «Опасаясь поражения, Рузвельт практически встал перед нами на колени, обещал быть хорошим, оставить в покое железные дороги и корпорации, если только мы предоставим ему финансовую помощь. Мы так и сделали, но во время своего второго срока он нарушил все свои обещания. Мы так ничего и не получили за наши деньги».

«Не получив ничего за свои деньги», магнаты пришли в ярость. Другие вещи разъярили их еще больше. Они привыкли беседовать с президентом (которого они саркастически называли «маленьким отцом») и спрашивать у него, что они могут, а чего не могут сделать в конкретной ситуации. Если политическая обстановка требовала отказаться от данного совета, Рузвельт все отрицал и называл магнатов лжецами. Порой это было правдой, но далеко не всегда. Такая идиосинкразия Рузвельта вызывала особое возмущение. В финансовом сообществе пели такую пародию на популярную песню:

Все лгут, кроме Рузвельта,
А он лжет целый день.
Люди думают, что он сделан из железа,
Но на самом деле — из обычной глины.