Морганы. Династия крупнейших олигархов

Вместе с тем, являясь необходимой в условиях концентрированного капитализма, эта система финансовой централизации и контроля имела и свои хищнические аспекты и недостатки, ограничивая возможности конкуренции мелкого предпринимательства. Отсюда и возникло противление этой развивающейся системе, дому Морганов и его подразделениям, как наиболее характерным представителям данной системы.

Часть восьмая Попытки ограничить власть — и наследие

Глава 31. Противоборство Моргана и Рузвельта

— Опять о чем-то думаешь? — спросила Герцогиня и снова вонзила свой подбородок в плечо Алисы.

— А почему бы мне и не подумать? — ответила Алиса. Ей было как-то не по себе.

— А почему бы и свинье не летать? — сказала Герцогиня.

Алиса в Стране чудес

Консолидация домом Морганов его системы финансовой централизации и контроля (в период между 1902 и 1910 годами) происходила в разгар социального недовольства действиями корпоративных объединений. Результатом такого противления стали перестройка и захваты, унификация трестированного капитализма и его признание бизнесом и правительством. Между тем объединения столкнулись с противодействием, которое ставило под сомнение лидирующее положение дома Морганов в момент его признания финансовым сообществом.

Хотя сама морганизация появилась в разгар войны против пиратов, которые мешали бизнесу, Дж. Пирпонт Морган и сам в определенной степени был пропитан пиратским духом презрения к более существенным социальным интересам.

— Закон?! — воскликнул как-то Командор Корнелиус Вандербилт, манипулятор железных дорог. — Какое мне дело до закона? Разве власть не у меня?

А Морган, этот мастер делать деньги, в свою очередь говорил так: «Люди, обладающие собственностью, могут распоряжаться ею по своему собственному усмотрению. Я ничего не должен общественности».

Это высказывание дополнял жест, означавший «если только не получу то, что хочу».

Придя к власти в век пиратов, Морган сохранил в себе дух этого времени, лишь немного изменив свои методы: отличие между ним и Вандербилтом кроется не в их сантиментах, а в системах, в которых они действовали. Ни тот ни другой не учитывали при этом более широких социальных интересов. Оба противились вмешательству закона, общественного мнения и правительства. Как бы там ни было, этих двоих людей отличало то, что одному были присущи черты пирата, а другому — диктатора. Первым импульсом Вандербилта было хватать, а Моргана — править. Система Моргана, суть которой заключалась в финансовом правлении, подавляла более хрупкую практику пиратов. Но в то время как система централизованного финансового контроля совершенно исключала грабительские методы Вандербилта — Гулда, смягчая конкурентную борьбу, ограничивая возможности магнатов вести войну друг с другом и навязывая большую ответственность и единство в границах большого бизнеса, эти отличия вовсе не препятствовали объединенным магнатам вести войну против народа. В этом смысле морганизация была такой же хищнической, как и пиратство на предшествующей стадии развития американского капитализма.

Соблюдая все устои чести в делах со своими соратниками (важный фактор его превосходства в системе общности интересов), Морган не чувствовал большой ответственности за свои действия за пределами его ближайшего окружения.

«Я ничего не должен общественности», — сказал он как-то, выразив таким образом свое классовое высокомерие, аристократическую принадлежность и логику финансиста, раздраженного мешающим ему народом и правительством. Его логика заключалась в том, что корпорации не должны хватать друг друга за горло, а финансовый контроль позволяет сделать бизнес более стабильным, эффективным и прибыльным. Но эта логика относительна и во многом зависит от сопутствующих обстоятельств. «Люди, обладающие собственностью, могут распоряжаться ею по своему собственному усмотрению» — таков был лозунг Моргана, означавший, что финансист может действовать, объединять и манипулировать как сочтет нужным, но в рамках системы, в которой он функционирует. В его дела не должны вмешиваться никакие крупные социальные интересы!

Морган был законченным реакционером, а его презрение к политике означало также и презрение к демократии (там, где это не было снобистским чувством превосходства бизнесмена над политиком). В этом презрении к социальному прогрессу Морган был типичным представителем своего класса, типичны были и его манеры — высокомерие, суровая молчаливость и неизменная большая черная сигара.