Моряки Гора

— По крайней мере, — хмыкнул я, — пани дали тебе довольно приличную тунику.

— Тем не менее, очевидно, что это предмет одежды рабыни, — пожаловалась бывшая Убара.

— Возможно, это защитит тебя от свободных женщин пани, — успокоил её я.

— Они смотрят на меня, как будто на животное, — возмутилась она.

— Но это — всё, чем Ты теперь являешься, — развёл я руками.

Адрасте встряхнула прутья.

— Ты голодна? — полюбопытствовал я.

— Очень! — воскликнула она.

— А Господин? — напомнил я.

— Очень, Господин, — повторила бывшая Убара.

Я вытащил из своего мешка маленький кусочек пирога, и она нетерпеливо потянулась к нему рукой, но я отодвинул угощение. Похоже, она и правда была очень голодна.

— Руки на решётку, — прикрикнул я, — лицо вперёд, открой рот.

Она подчинилась, и я накормил её с руки. Рабынь могут кормить таким способом. Зачастую при этом они стоят на коленях со связанными за спиной руками. Иногда они вынуждены есть и пить из мисок на полу не пользуясь руками. Такие обыденные методы полезны, чтобы напомнить им о том, что они рабыни.

Ну что сказать, мне понравилось видеть бывшую Убару, Талену из Ара, стоящей передо мной на коленях рабыней, выглядывающей из конуры. Мне доставило удовольствие то, как она целовала и облизывала мою руку. Это — общепринятый жест примирения со стороны рабыни. Они часто почтительно облизывают и целуют руку, которая могла бы их ударить, сначала ладонь и затем и её тыльную сторону. Этим способом невольница может выразить свой страх перед этой рукой и надежду, что она воздержится от удара. Однако обычно это служит простым и красивым жестом уважения, посредством которого рабыня признает, что она — животное своего владельца, его собственность, его домашнее животное. Подобный символизм, а возможно, даже больший, вовлечён в акт, в котором рабыня, стоя на коленях, целует плеть господина, прижатую к её губам. Иногда она ещё и должна сама принести ему плеть в зубах, причём на четвереньках, а затем опять же стоя на четвереньках или на коленях, поцеловать её поднесённую к её губам. Таким образом, она признает, что она — его рабыня, его собственность, а для плети подходящий объект. Само собой, понравилось мне и то, что прежняя Убара брала пищу с моей руки. Кормление рабыни с руки, не разрешая при этом пользоваться руками ей самой, также является актом богатым символизма. Тем самым рабыне показывают, что она полностью зависит от своего хозяина, в том числе и в том, что касается еды, и что питаться она будет, если будет вообще, только тогда и тем, когда и чем этого пожелает мужчина. Домашних животных тоже нередко кормят с руки.

— Господин хорошо знает, как преподать девушке её ошейник, — обиженно проговорила бывшая Убара.

— Я знаю кое-кого, с кем Ты могла бы захотеть встретиться, — сказал я.

— Только не Серемидий! — простонала она.

— Нет, — успокоил её я, — это — женщина.

— Она знает меня?

— Да, — кивну я.

— И она здесь?

— Здесь.

— И кто же она?

— Я вас представлю друг дружке, — пообещал я. — Думаю, что Ты будешь удивлена.

— Но кто она? — не отставала заинтригованная девушка.

— Старая знакомая, — пожал я плечами.

— Но кто? — спросила она снова. — Кто?

Но я уже отвернулся, оставив рабыню Адрасте в конуре наедине с самой собой.

— Рабыня! Рабыня! — дразнила Альциноя.

— Рабыня, рабыня! — кричала в ответ Адрасте.

— Разве подобным образом старые подруги должны приветствовать друг друга? — насмешливо осведомился я.

— Ты как здесь оказалась? — спросила Альциноя.

— Понятия не имею, — буркнула Адрасте.

— А что же произошло на крыше Центральной Башни? — поинтересовалась Альциноя, в которой любопытство взяло верх над враждой.

— Откуда мне знать, — пожала плечами бывшая Убара, — я сразу потеряла сознание. Главное, что вы не смогли обменять меня на вашу свободу!

— Но Ты хорошо выглядела на коленях у ног Серемидия, — заявила её прежняя фаворитка, — связанная, беспомощная, ждущая решения своей судьбы рабыня!

— Ты предала меня! — обвинила её Адрасте.

— А Ты предала нас всех и Ар в том числе! — напомнила ей Альциноя.

— Вот только не надо играть в преданность Домашнему Камню, — возмутилась Адрасте. — Ты сама была в первых рядах, каждым хортом поддерживая меня во всём! Мы с тобой обе были предводителями предателей. А уж какой Ты была тщеславной и гордой, какой честолюбивой и безжалостной, как поддерживала и разделяла мои убеждения. Ради того, чтобы набить свой кошелёк золотом, а своё положение властью была готова на всё! Ты же ничем не брезговала, не упускала ни единой возможности ещё хоть немного разбогатеть, не пренебрегала ни одним шансом для роста твоего влияния, для самовозвеличивания! Мы прославляли нашу власть и грабили город, уничтожали наших врагов и обогащали наших фаворитов, наших прихлебателей и наймитов!

— Но всё пошло немного не так как вы рассчитывали, — вставил я.

Обе они не сдержали крик гнева.

Мне было забавно видеть двух в прошлом самых высоких женщин Ара босыми, в туниках и ошейниках, стоящими на коленях, неспособными выпрямиться рабынями, засунутыми в тесную конуру.