Моряки Гора

— Есть мужчины, несомненно дураки и слабаки, — пожал я плечами, — особенно подверженные этой опасности. Я имею в виду опасность поддаться очарованию рабыни. Одно дело жаждать их, желать, доминировать над ними и управлять ими, и совсем другое любить их. Вполне достаточно получать от них удовольствие так часто и такими способами, какими тебе захочется, не ограничивая себя ни в чем, вплоть веревок и цепей если Ты того пожелаешь. Наслаждайся их завоеванием и подчинением, их беспомощностью и покорностью, извлекай тысячу удовольствий, восторгов и триумфов из доминирования, обладания и использования такой собственности, таких уязвимых, привлекательных животных.

— То есть Ты считаешь меня дураком и слабаком, — нахмурился Каллий.

— Вовсе нет, — поспешил заверить его я, — но я знавал мужчин, которые были мудрее и сильнее нас с тобой вместе взятых, и при этом пали перед глазами, блестевшими от слез, прядью волос, жалобно отброшенной с лица, невнятной речью, слетевшей с дрожащих губ.

— Но она — Альциноя, — вскинулся он.

— Как и Тула — Тула, или Лана — Лана, или Айрис — Айрис, или Лита — Лита и так далее, — развел я руками. — Все они мягкие, тонкие, хитрые и опасные животные.

— Ты считаешь, что я в опасности?

— Это только мое предположение, — уточнил я.

— Уверен, я не единственный, кому грозит подобная опасность, не так ли?

— Несомненно, — согласился я. — Просто советую тебе проследить, чтобы суровая решимость, с какой ведут животное с невольничьего рынка, не растаяла, когда оно окажется у твоего рабского кольца. Не дай самке слина доминировать над тобой, и она растеряется, огорчится, потеряв свою столь желанную значимость в твоей жизни, превратившись в простое домашнее животное. И тогда она будет сама пытаться заинтересовать тебя. Но она будет презирать тебя за твою слабость, насмехаться над твоей нестойкостью. Не чувствуя твердой руки, она подобна трепыхающемуся на ветру листу, летящему без цели и направления, или свободной женщине, издерганной, запутавшейся и неудовлетворенной. Она стремится подчиняться, любить и служить. Откажи ей в этом, и Ты откажешь ей в ней самой. Она понимает твою волю и твою плеть. Но смотри, чтобы она никогда не усомнилась в этом. Рабыня никогда не будет довольна, пока не окажется голой у ног мужчины.

В этот момент дверь распахнулась, и в проеме появился капитан Накамура с небольшим свертком в руке.

Каллий немедленно поднялся на ноги. Несомненно, он был смущен, что его увидели на коленях, обнимающимся с рабыней. По крайней мере, я в это верил.

— Итак, Ты принимаешь подарок? — осведомился Накамура, хотя все и так было ясно с первого взгляда.

— Да, — кивнул мой товарищ.

— Если что, то я уверен, что смогу найти кого-нибудь, кто согласится купить ее у тебя, — сообщил пани.

— В этом нет необходимости, — поспешил заверить его косианец.

— Лорд Нисида и тарнсмэн Тэрл Кэбот, — продолжил Накамура, — вместе с подарком просили передать некие символы, которые, раз уж Ты решил принять это, я уполномочен тебе предоставить.

— Благодарю, — поклонился Каллий.

— Во-первых — предмет рабской одежды, — сообщил капитан, — который кажется более уместным в этой местности, чем ее нынешняя туника, и во-вторых, моток цепи с кольцами, который, как мне объяснили, называется сирик.

Каллий принял небольшой сверток, который оказался сириком завернутым в рабскую тунику.

— Вы желаете получить назад ее нынешнюю одежду? — уточнил косианец.

— Нет, — отказался Накамура, улыбнувшись. — Хотя мы купили несколько местных рабынь для доставки на острова.

Я не мог взять в толк, чему улыбался Накамура, показавшийся мне в целом человеком сдержанным на эмоции и довольно невозмутимым. Конечно, из рассказа Каллия я вынес, что в своем кругу пани ведут себя намного свободнее, находя место для эмоций, подтрунивания, шуток и прочих радостей жизни.

Я был, кстати, уверен, что и рабыня, голова которой была низко опущена, тоже улыбалась. И мне была совершенно не понятна причина этого веселья.

Первое, что сделал бы я в подобной ситуации, это сорвал бы длинную, тяжелую, непрозрачную тунику пани, казавшуюся мне абсолютно неподходящей для рабыни, по крайней мере, в хорошую погоде и для данного вида рабыни.

Капитан Накамура поклонился и, извинившись, направился на выход, но у самой двери задержался.

— В замке перед самым отплытием, от калеки по имени Рутилий из Ар, — сказал он, — я узнал, что эта рабыня, может иметь большую ценность, если доставить ее в Ар.

— Ох? — только и смог выдавить Каллий, а стоявшая на коленях рабыня мгновенно побледнела.

— Он утверждал, что прежде она была Леди Флавией из Ара, беглянкой, за которую была назначена значительная премия. Он настойчиво предлагал мне устроить ее доставку в Ар, чтобы получить причитающееся, а по возвращении поделиться деньгами с ним.

— Интересно, — хмыкнул косианец.

— Так или иначе, — закончил капитан, — рабыня теперь принадлежит тебе.

— Верно, — кивнул Каллий, — она — моя.

Это было сказано таким тоном, что у рабыни не должно было остаться ни малейших сомнений в том, но что она действительно была его собственностью.