Моряки идут на лыжах

— Когда же это было? Да мы же прислушивались и хоть бы один выстрел слышали! Только лучи прожекторов видели, ну, я думаю, щупайте, щупайте. Мы вас тут тоже пощупаем!　

Где-то между снежными просторами залива и звездным небом поглощались звуки боя. Северная морозная тишь заглушила все яростные звуки этой ночи.　

Но подробно и долго, переживая каждую деталь, вспоминали в снежных землянках деревушки Руси об этой первой лыжной разведке.

СТАРШИНА АРМИЗОНОВ

В тяжелом, казалось непробудном, сне лежали усталые люди на жестких двухъярусных койках. Толстые ватники и белые полушубки служили и подушками и одеялами. Спали в одежде, потому что каждую минуту сон мог быть прерван внезапной тревогой, сигналом к выступлению.　

В помещении первой роты зазвенел телефон. Подбежал возившийся у печки дневальный.　

— Есть. Старшине Армизонову явиться к командиру.　

Жалко будить старшину — совсем недавно заснул и так сладко спит. И, казалось, нелегко будет добудиться его.　

Но стоило дневальному дотронуться до рукава спящего, как старшина вскочил и, в поисках валенок, привычным движением пошарил ногами под койкой.　

— Капитан Лосяков требует, — доложил дневальный, стараясь в суровые слова приказа вложить человеческую теплоту и сочувствие.　

Нахлобучив ушанку, Армизонов вышел на воздух. Был крепкий мороз. Упруго скрипел снег под ногами.　

Через несколько минут он сидел за столом командира и слушал короткие, передаваемые его тихим, прерывистым голосом, фразы боевого задания.　

Сейчас двадцать два часа. Через час выступите. Направление: мыс Ритониеми, на западном берегу Выборгского залива, — и командир ткнул пальцем в точку на потертом зеленом поле трехверстки. — Задача — выявить без боя или с боем огневые силы противника. Главное, ищите артиллерию. Возьмите взвод.　

— Есть, товарищ командир!　

— Собирайте людей. До панфиловского батальона я поеду с вами.　

В поход провожал своих бойцов командир лыжного отряда балтийцев капитан Лосяков. Ему хотелось до последней минуты пробыть с ними.　

До деревни Петла ехали на машинах, там встали на лыжи и построились во мраке ночи. Лосяков и Армизонов еще раз обошли своих людей, опросили, проверили снаряжение. Бойцы отвергали заботы, казавшиеся им излишними.　

— Не впервой… Не маленькие, пальца в рот не клади, — раздавались веселые, шутливые замечания.　

Отряд выступил, а капитан Лосяков остался в расположении батальона, обещая, впрочем, попозже подойти, если позволит обстановка.　

Позади походной колонны балтийцев тянулись сани в конной у пряжке. В них были погружены боеприпасы, гранаты и радиостанция.

* * *

К мысу Ритониеми отряд должен был подойти часам к семи утра, то есть на рассвете. Здесь ему следовало залечь на льду залива, маскируясь и наблюдая целый день, а с наступлением темноты придвинуться к самому неприятельскому берегу.　

Всю ночь двигался без передышки отряд Армизонова. Но путь оказался более трудным, чем можно было ожидать. Глубокий рыхлый снег и бесформенные громады торосов срывали намеченные сроки, и когда позади, на востоке, из предрассветного мглистого тумана выплыл огромный багряный солнечный диск, до цели оставалось не менее шести-семи километров.

Добровольцы-лыжники.

Один из многочисленных островков Выборгского залива Руонти весьма кстати вынырнул вместе с солнцем на поверхность ледяной равнины и предложил для временного укрытия отряда густую хвойную зелень своего леса. Армизонов принял молчаливое приглашение. Обошли островок. Он был пустынен. Наткнулись на брошенную финскую землянку. Внутри все было разрушено, сорвана входная дверь с петель и доски со стен. Даже дощатый настил на полу не был забыт уходившими в бессильном озлоблении и разворочен. Однако, за неимением лучшей «жилплощади» расположились частью в землянке, частью на открытом воздухе. За долгий путь люди проголодались, и Армизонов разрешил заправиться галетами.　

Вынужденное бездействие на заброшенном пустынном островке тяготило его.　

«Что ж, — размышлял Армизонов, — сидеть тут до вечера и терять целый день? И так задержались в дороге».　

И он решил километра четыре, а то и все пять пройти немедля в направлении к берегу, а там, наверное, найдется добрый торос — за ним и залечь. А дальше — судя по обстановке.　

Люди обрадовались. Томительнее всего было сидеть без дела.　

Для связи с командованием на острове Бьеркэ Армизонов оставил на Руонти промежуточную радиостанцию и при ней двух краснофлотцев Кожемяко и Коренева и старшину Андреева.　

Около полудня седьмого марта тридцать четыре лыжника снова скользнули на лед. Ввиду близости неприятеля шли медленно, осторожно. Часа через полтора, подойдя километра на два к мысу, облюбовали весьма подходящий по своим размерам, высоте и положению торос и залегли за ним.　

Тут Армизонов обосновал свой главный опорный пункт. Первым делом развернул рацию и, спустя несколько минут, связавшись с промежуточной станцией Андреева, услышал его веселый радостный возглас:　

— У меня все в порядке, товарищ командир! Готов к приему и передаче.　

Так была установлена связь с главной базой.