Мормилай. Восстание проклятых

— Но я… у нас же совсем нет места.

— Понимаю, — кивнул я. – Что слышно про войну?

Ковальский замер, подбирая слова.

— Так… это… какую бишь войну?

— Понятно. Где письмо?

— Какое письмо? – придурковато моргая, переспросил Исаак

— Ещё один идиотский вопрос, чтобы потянуть время, и я вышибу тебе мозги.

— Я его сжёг, — признался дознаватель, пряча взгляд.

— Что ты сделал? – опешил я. – Сжёг письмо? Но зачем?

— Я посчитал, что это какая-то бессмыслица… — пробормотал Ковальский.

— Но зачем жечь-то? Это письмо царя Русарии к вашему князю!

— Чтобы не писать о нём в рапорте, — нехотя признался Исаак. – Вы же сбежали… Так без письма, вы просто беглый душегуб, а с письмом – преступник, угрожающий короне. Послушайте… Я же в сущности вам помог… Если бы я его не сжёг, вас бы совсем по-другому искали…

— Молчать, — отрезал я.

Это в корне меняло дело. Отправляясь за амулетом по указанию Влада, я всё время думал про письмо, в тайне надеясь, что всё же смогу закончить начатое. Война таки вспыхнула, и это многое меняло. К тексту могли прислушаться, но чёртов мелкий чинуша и лентяй уничтожил его. Поразмыслив, я снова заткнул Исааку рот кляпом и вернулся в кабинет. Среди вещей, беспорядочно валявшихся словно хлам, мне попалась одна любопытная вещица. Я принёс её в спальню Ковальского, вырвал у него кляп и сунул под нос свою находку. Это был амулет как две капли воды похожий на тот, что был некогда у меня и Арона. Металлическая оправа, внутри кристалл. Только кристалл в найденном у Исаака амулете был прозрачным и чистым.

— Что это? – спросил я.

— Амулет, — тихо буркнул Ковальский.

— Я сам вижу, что амулет. Откуда он у тебя?

— Изъял у алхимика Камиля Возняка во время обыска.

— Я так понимаю, алхимик был арестован.

— Да, всё верно. За изготовление и продажу незарегистрированных магических устройств.

— Тебе не повезло, Ковальский, — подумав, сообщил я. – Нельзя читать чужие письма. Но ещё хуже их уничтожать.

— Я могу всё объяснить…

— Уже не надо, — ответил я, покачав головой.

Исаак вскрикнул, но тотчас сдавленно захрипел, когда моя рука сжала его горло. Рапира скользнула в ладонь и быстрый укол прервал жизнь незадачливого дознавателя Дракул-Тей. Спустившись вниз, я запер дверь на засов, и обойдя комнаты проверил все ставни. Вернувшись к телу, я сел рядом и долго размышлял над тем, как действовать дальше. У меня появился шанс исправить положение дел, и положа руку на сердце, всё было решено в момент, когда рапира вышла из ножен.

«Ковальский — виновен, — сказал я себе. – А второе правило некроманта гласит: будь хладнокровен всегда и во всём».

Освободив тело Исаака от верёвок и одежды, я уложил его на кровать лицом вверх, и принялся за работу. Мир подёрнулся багровой пеленой, перед глазами то и дело вспыхивали туманные образы, виденные лишь во снах. Поочерёдно мне представали лики двух женщин и одного мужчины. Их черты были слишком идеальными для людей, и слишком ужасными, чтобы подолгу смотреть. Необъяснимый животный страх и трепет зарождался в сердце, едва кто-то из них являлся, но я твердил заученные ритуальные слова, а руки безостановочно работали. В ушах навзрыд ревели и стенали человеческие голоса, молящие о снисхождении. Я слышал плачь женщин и стоны мужчин, шёпот и проклятия!

«Хоть одна ошибка, и я сам погибну, или того хуже испорчу материал».

В ушах стучала вскипающая в жилах кровь, застывшее чуть больше года назад сердце, снова билось, разгоняя по телу пламя. Я чувствовал, как энергия чёрная, противоестественная этому миру пульсирует в каждом пальце, видел, как сила зеленоватыми потоками надрывает барьеры и основы самого мироздания, вырывая из цикла Великого плана душу лежащего передо мной. Труп бился в конвульсиях, его рот раскрывался и закрывался, глаза едва не выскальзывали из орбит… А затем всё кончилось. Морок спал, развеиваясь вместе с моими страхами. В руках исчезла жгучая боль, в голове стихли вопли и стоны. На постели лежал бледный кадавр. Он, казалось, совсем не изменился… Однако на моей шее висел амулет, в котором клубились чёрные тени.

«Получилось, — сказал себе я. – Очнись, пропащая душа».

Ковальский вздрогнул и открыл глаза. Мне бы в пору ликовать и праздновать, но я хотел заплакать от горя и боли. Я провернул это, совершил, сделал собственными руками. Каким бы высоким целям не был посвящён этот поступок, путь назад исчез. Был перечёркнут и стёрт навсегда.

— Теперь ты проклят, Исаак, — сказал я, заглядывая в его окутанные ужасом и непониманием глаза. – Отныне и покуда душа твоя не будет сожжена в Его пламени. Как и моя.

Из его рта вырвался тихий свист. Вот и всё, чем мормилай смог ответить новому хозяину.

— Поднимись и надень форму, — велел я.

Отворив ставни, я увидел, что небо уже светлеет.

— Тебе пора собираться на службу, Исаак, — добавил я.

Мормилай послушно выполнял всё, что говорил голос нового хозяина. Дознаватель оделся и застыл, там, где, стоял.

— Где твоё оружие? – спросил я.

Исаак нечленораздельно и тихо замычал.

— Укажи, где твоё оружие в этом доме, — уточнил я.