Морок

— Набирай, — решительно ответил Морок. Алёну оставлять с Прошей нельзя.

— Кто у тебя там совокупляется? — усмехнулся Лука, подав трубку альфе.

— Алёна с Витей.

— Да, ладно, — не поверил Бабай.

— Сам в шоке.

— Слушаю, — ответил, лукавый мужской голос в трубке.

— Доброй ночи, Это Морок Иван Фомич, — настроился на разговор, стряхивая с колен остатки джинсов.

— Очень хорошо, что вы позвонили. Слышал, что Прасковья Ниловна у вас гостит.

— Прасковья Ниловна моя истинная пара, и Лихо знал об этом, когда вам её обещал.

— Как не хорошо, — слащаво и фальшиво расстроился на другом конце оборотень.

— У меня предложение.

— Весь во внимание, — плутовски тянул собеседник.

— Предлагаю женщину-оборотня, королеву нашу Алёну Ярославну Белкину.

— Потрясающе!

— Она сейчас у меня, — невольно улыбнулся Иван, — не бесплатно. Это нужно для того, чтобы я был уверен, что вы не вернёте её мужу.

— Она оборотень?

— Нил обернул каким-то образом, а она оказалась ему неистинной.

Финист рассмеялся, залился смехом и не мог успокоиться.

— Лох.

— Всегда им был, — усмехнулся Морок.

— Называй цену, я забираю старшую.

Лука поиграл бровями, в очередной раз довольный своим альфой.

28

Под такую озвучку, что устроили нам за стенкой Витя с Алёной и порнофильмов не надо. Вначале, мы с Лёшей сидели на кровати и тупо ржали, а потом медленно стали целоваться, отвлекаясь на резкие крики.

Лёшка стаскивал с меня трусики, зацеловывал шею. Был по-особенному нежен, и я ластилась к нему. Мы в отличие от соседей вели себя очень тихо. И когда слышали смех или весёлые восклицания, тоже смеялись. Почему-то захотелось, чтобы Витя с Алёной были парой. Думаю, мы бы смогли подружиться. Понимала, вряд ли такое возможно, Морок не захочет, чтобы у него под крышей жило счастье и ему не принадлежало.

Лёша навалился на меня, я обняла его ногами и впустила в себя, наслаждаясь проникновением и терпким запахом мужчины. Муж стал резко вбиваться в меня, и тишину соблюдать стало невозможно.

— Давай, котёнок, — рычал Лёша, задыхаясь. — Давай им отомстим!

Я стала громко всхлипывать. Если кричать, то получаешь больше удовольствия. Вцепившись в широкую спину маникюром, я оцарапала Лёшку, и он тоже стал кричать и втирался в меня, пытаясь всунуть свой орган как можно глубже. Натёр при этом между моих складочек, и я, не стесняясь, заорала в феерическом исступлении.

Дышать было трудно, грузное тело мужчины вдавило меня в одеяла нашей широкой кровати.

За окном занималась заря и алыми лучами проникала в спальню между тяжёлых бардовых портьер.

— Люблю тебя, — шептал мне на ухо Алексей, — больше своей жизни.

Я закрыла глаза и стала погружаться в блаженную негу сна.

Иногда мне кажется, что не могу быть счастливой. Только подумаю, что теперь будет всё хорошо и у меня и у знакомых, как происходит с точностью наоборот.

Меня разбудило нежнейшее прикосновение. Лёша достигает совершенства, становится нежнее щёлка. Приоткрыла глаза, надеясь увидеть обожаемого мужа, в объятиях которого уснула, но увидела перед собой Порушку.

Девочка была надута и обижена. Ей заплели две косички и нарядили в шикарный летний сарафан бледно-розового цвета.

— Света, а мама скоро вернётся? — жалобно спросил ребёнок.

— Прасковья Ниловна! Будьте любезны вернуться в свою комнату! — в нашей спальне появилась женщина лет сорока в строгом чёрном костюме, у которого юбка прикрывала колени, как у всех женщин в этом доме. Зализанные волосы, убраны в пучок на макушке, и страшные очки в роговой оправе.

Ничего себе Морок учудил. Гувернантка из страшных снов, и девочка её явно боится.

С укором во взгляде, женщина посмотрела на меня и, схватив Порушку за ручку, потащила её на выход. Бедный ребёнок. Мало того, что в незнакомом доме, маму потеряла, ещё и условия создал этот гад невыносимые.

— Отпусти её! — не постеснялась наготы, выскочила из постели. — Отпусти девочку!

— Иван Фомич…

— Вот и иди к Фомичу! — я отобрала Прошу и завела себе за спину.

Дама посмотрела на мою обнажённую грудь, и поправив очки, совсем как моя Марго, отвернулась и поспешила настучать на меня.

— Света, а почему ты голая?

— Жарко спать в одежде, — я наспех натянула брюки и тунику, вступила в обувь и, схватив свою сумочку, побежала на выход.

Вопрос надо решать. Я, конечно, так не смогу, как Алёна зверя у Морока вызвать, но куда сама мать запропастилась, выясню. На ходу завязывала волосы резинкой. За мной хвостиком бежала девочка.

Гувернантка беседовала по телефону в одном из холлов. Мы её обошли стороной и спустились на первый этаж, где блуждали в лабиринте комнат, пока не нарвались на пожилую женщину. Она то и направила нас к Лёше.

Выбежали из дома и, обойдя его вокруг, обнаружили отдельно стоящее здание. Небольшой домик с двумя спутниковыми антеннами на крыше. Это был охранный пункт, и когда мы с Прошей забежали в него, Лёшка лежал на полу под железной стойкой и чинил какой-то агрегат, непонятного для меня предназначения.

— Привет, девчонки, — он даже не показался нам, — крысы провод прогрызли, я сейчас.

— Лёш, ты не знаешь, где Алёна?