Морок

Вой раздался снова, совсем близко. Множество бескровных узловатых пальцев из тьмы ползли к голове старика. Ярослав бросил в них монеты:

– Этого ещё не хватало. Поверили, видать, что помер-то… Мало шишигам Веньки, они и старика прибрать хотят…

– Ярушка, гони их, я не помощник сейчас тебе, нам бы лича поймать, а эти нам не к месту сейчас, мы их тут не ждали. А ну как они лича взглядом перехватят или между нами встанут. Ведь всё прахом пойдет…

Ярослав кивнул, перевёл дух и снова начал траурный обход. Осторожно, стараясь не ступать на тянущиеся отовсюду руки, он зашёптывал землю и бросал её в непрошенных гостей. У левого плеча старика он завозился, и невесть откуда высунувшиеся лапы дернули Казимира из света в тьму так, что голова старика оказалась теперь невидна для Богдана.

– Ярослав! – тут же завопил Богдан. – Потерял! Голову утащили!

Ярослав тут же подсветил то место, куда оттащили тело, но на плечах не было его головы, вместо нее к кровавым плечам был приложен большой серый валун.

– Ярослав! – снова закричал Богдан.

Товарищ смотрел на него чёрными непрозрачными глазами и улыбался.

– Поймал, – облизнулся он, глядя в упор на Богдана.

– Ярушка, да что ж это? Казимир ведь говорил, что ничего не сделает нам лич. Попугает только?

– А я и не делал ничего, – отозвался товарищ.

– А деда-то кто?

– А разве я? Вы его оплакивать начали, а шишиги-то его давно ждут.

– А Ярослава за что?

– Ничего с твоим Ярославом не будет. Фунфурик отдай. Баш на баш. Ты мне душу, я тебе душу. Уговор?

– А Казимир говорил, что ты не пощадишь,.. – не отрываясь смотрел Богдан на своего бывшего товарища.

– А Казимир говорил, что ничего не случится, – передразнил его Ярослав.

– Тоже верно, – не спуская глаз с него, проговорил Богдан. – Казимир говорил, что в лесу закопал фунфурик-то…

– Где? – хищно улыбнулся Ярослав.

– Не-ет, – хитро протянул Богдан. – Так не пойдёт. Откуда я знаю, что ты меня не убьёшь после того, как я тебе скажу.

– Не убью, правда, – рассмеялся Ярослав.

– Ты мне в залог что-нибудь да дай, – продолжил Богдан.

– Что ж я тебе дам, у меня ни души, ни за душой, сам знаешь…

– Ну тогда и говорить не о чем, – осмелел Богдан.

– Ты ведь моргнешь или заснешь, – злился Ярослав. – А тогда тебе крышка. И Ярослава точно не вернёшь уже никогда…

– Там он, бери иди! – не выдержал Богдан и указал пальцем за спину Ярослава, опуская вниз глаза, будто чувствуя себя виноватым.

Ярослав развернулся и тут же упал на землю плашмя. То, что было им только что рассыпалось и разошлось чёрным дымом. Лес оглушил пронзительный крик.

– Попалась, язва! – победно крикнул Богдан, глядя, как лич уставился на собственное отражение в зеркале.

– Провел, недотёпа. Уж от тебя не ожидала! – зло фыркнуло существо.

– То ли ещё будет. Где твоя душа, я не знаю, и искать не буду, где её тут старик закопал. Так что стой тут, пока не сдохнешь, а я вокруг зеркал побольше поставлю, ну, чтоб наверняка…

– А сам куда пойдёшь-то?

– В замок, куда мне теперь ещё…

– Нельзя тебе в замок, тварей за собой приведёшь, королеву погубишь…

– Ну, что ж, раз по-другому нельзя, придётся королеву погубить, тут уж выбор или я, или королева, – усмехнулся Богдан. – А ты, смотрю, сдулась? Тьма-то отступает. Мне по свету-то всё удобнее идти. Ладно, не хворай!

Мгла, и правда, начала отступать, лес снова наполнялся птичьими голосами. На душе Богдана повеселело, он направился к замку, где ещё оставались в живых его друзья.

***

Богдан спешил, не особо глядя под ноги. Взгляд опускать вниз было всё ещё страшновато, вдруг – там эти страшные белые руки плакальщиц, утащивших Казимира. Ещё одно страшное воспоминание, которое гнало его от этих мест – страшные, кривые грязные с длинными, крепкими, чёрными, грязными ногтями пальцы, разрывавшие тела Казимира и Ярослава, тянущие из них жилы. Мерзкая вонь откуда ни возьмись вылезших трупоедов, роющих землю в поисках «свежатинки», из-под ногтей которых струился гной, перемешанный с жировоском мертвецов, раздавленными червями и застрявшими под ними усиками мокриц. Казалось, достаточно коснуться такой руки всего едва и тут же постигнет смерть от яда, скопившегося на ней. Было только одно желание – убраться подальше из этих мест. Свинтить, убежать, умчаться, не оборачиваясь. Хотя, если бы он обернулся, то увидел бы, как за ним след в след тянется целая армия костяков и некрисей, упырей и прочей нежити, аккуратно ступающих, не ломая ни одной ветки, не спугнув ни единой птицы.

Уже невдалеке между высоким соснами проглядывали смотровые башни замка, уже слышался в ушах Богдана шум городской толчеи, будто грохот далёкого водопада. Богдан прибавил шагу и вскоре выбрался на неширокое поле перед замковыми воротами. Тут кружилось множество народу, ходили и кричали гуси, фыркали лошади, шла бойкая торговля. Девки в красных и чёрных расписных шалях играли глазами. На душе Богдана захорошело. Будто пьяный, зашагал он к замковой страже.

– Две монеты, – строго сказал стражник, преграждая путь алебардой.