Морок

– Но откуда же тогда по твоему телу столько пятен крови? – продолжил Ярослав.

– Я… Мы… Знаете, я тогда вбежала в комнату, разбудила Кешу, и мы… Он меня так успокаивал…

– А только я один заметил, что тень – чужак? Любой бы из нас проделал путь к Борису, ни разу не споткнувшись, – отметил Ярослав.

Маги закивали в знак согласия и посмотрели снова на плачущую Лею.

– Ну тогда понятно, почему на тебе пятна, девочка. Тебя так успокаивали, стало быть, – погладил Богдан по голове.

– А ведь Борис был прав со своим заклятием книжным, – тихо сказал Вениамин. – «Седьмой – убийца!»

Ужасная догадка Вениамина поразила всех почти одновременно. Роковая ошибка, которую они допустили, не уследив за юношей, напугала и озадачила всех.

– Но ведь нас всего шестеро? Кто седьмой? – вклинилась Матильда.

***

Миролюб тем временем, ни разу до сих пор не отходивший от избы далее, чем на сотню шагов, заплутал в топях и неверных тропах.

Много раз уже корил он себя за поспешность, с которой покинул дом. Однако, он рассчитывал догнать товарищей, но тут чутьё подвело мага и он, вероятно, выбрал не то направление, каким следовали Казимир и Иннокентий.

Солнце ещё высоко стояло над землей, но путник боялся оказаться в дороге один без еды и вдали от людей: до этого дня он ни разу не бывал в такой ситуации. Дома, в избе, не надо было беспокоиться даже о том, чтобы добывать еду, всё делал Богдан.

Погруженный в невесёлые думы, несколько раз успевший по пояс вымокнуть, неверно ступая на хлипких болотных кочках, Миролюб приблизился к невысокому холму. Несмотря на то, что холм был и впрямь невысок, путник обрадовался ему, как родному: наконец-то можно было забраться поближе к солнцу, ступая по твердой земле, тем более, что кто-то как будто нарочно надолбил по краю холма уступы, чтобы забираться было легче.

С вершины холма Миролюб увидел широкую наезженную дорогу, чему несказанно обрадовался. Холм находился у самого края болот и служил естественной границей между краем топи и началом твердой земли.

«Э-ге, – подумал про себя Миролюб. – Матушка сказывала, что такие холмы обычно бывают волшебными. Впрочем, я и не против увидеть волшебство. Как там моя бедная матушка, никогда от неё не получал я никаких вестей, а всё помню».

Он поудобнее уселся, сняв штаны и рубаху, расстелив их на траве, и подставляя лицо последним лучам солнца. Вскоре его сморил сон. Через некоторое время какой-то мерный стук заставил Миролюба оглядеться. Он протёр спросонья глаза и поглядел вокруг. Шум, похожий на перебор копыт по утоптанной земле, раздавался явно снизу. Миролюб повнимательнее вгляделся и увидел вдалеке быстро перемещающуюся точку. Насколько хватало зрения, он узнал в этой точке женщину, едущую на коне.

– Наконец-то, человек! – обрадовался Миролюб, прыгая на одной ноге, напяливая на себя полусырые портки.

Кое-как одевшись, он стремительно бросился вниз, догонять всадницу. Однако, как ни старался Миролюб, а наездница всё более и более отдалялась от него. Казалось, чем быстрее он бежал, тем больше становился разрыв между ними. Он выбился из сил и, еле дыша, просто поплёлся вслед за удаляющейся женщиной, с трудом переставляя усталые ноги. И в тот же момент, всадница поравнялась с ним.

– Чудеса! – удивился Миролюб. – Кто ты, прекрасная наездница?

– Я та, которую послали из чудесной страны волшебников Дифед, что находится на могущественных островах за великим морем.

– А зачем же тебя послали за мной?

– Разве ты не знаешь, что ты волшебник из династии рыжих и должен вернуться на свои земли? Ты тот, кому я обещана в жёны.

– Тогда я вернусь сейчас же, с тобой! – выкрикнул Миролюб, приняв насколько позволяла слабость горделивую осанку.

– Сейчас нельзя, – улыбнулась прекрасная всадница. – Через год и день приди сюда, и я приеду за тобой, и отвезу тебя во дворец моего отца, где нас будет ждать пир.

– Я так и сделаю, – поклялся Миролюб и проснулся.

Солнце уже скатилось почти до земли. Вечерний холодок освежал больше, чем это требовалось уставшему телу. Миролюб оделся и поспешил вниз к наезженной тропе, полагая, что, если уж наездницу он не встретит, то все равно доберётся до ближайшего человеческого жилища.

Дрожа всем телом и выстукивая зубами неслыханные мелодии, он всё же не мог ни о чем думать, кроме той красавицы, привидевшейся ему в прекрасном сне. Ей он поклялся вернуться сюда через год и день, а себе пообещал во что бы то ни стало найти прекрасную чаровницу.

Он больше не жалел, что покинул товарищей и теплый насиженный угол, потрескивающий поленьями очаг и сытный ужин. Нет, теперь он пытался вспомнить всё, что рассказывала его матушка, все чудесные и волшебные легенды, все истории, связанные с его появлением на этот свет.

На лице его, несмотря на спустившийся сумрак и страх, играла улыбка, глаза светились уверенностью. Он смотрел куда-то в далеко забытое прошлое, а не на дорогу, по которой шёл. Каким-то чудом ноги сами находили путь, минуя кочки и ямы.

– Мам, а где мой папа? – спрашивал малыш, полусидя в постели, в свете чадившей лампадки глядя на утомленное заботами лицо матери.