Морок над Архемом (СИ)

Еще немного постояв на верхних ступенях лестницы, Боунс решительно вернулся и запер к всем чертям подвал, благо дверь была снабжена массивной щеколдой.

— …четыре года, — голос Джима звучал откуда-то из дома. — Я тогда еще не знал, как себя вести, представляешь, стеснялся настолько, что на нашем с Боунсом первом свидании разбил бокал и сбежал…

— Вы про меня сплетничаете, это некрасиво.

Кирк с улыбкой обернулся:

— Прости. Я рассказывал о нашей встрече.

— Лучше расскажи, почему я не в курсе что ты «знаменитый художник»?

— Потому что это не так, — смутился Джим. — Я просто…

— Знаменитый, — закивал Чехов, восхищенно глядя на Кирка.

Джим покашлял и подошёл ближе к Маккою.

— У тебя паутина на волосах…

Леонард послушно склонил голову, Джим мягко провел рукой, убирая липкие нити…

— Что там в подвале?

— Полно старого хлама, — Боунс вздохнул. — Я разберусь там на выходных.

— Я бы мог предложить свою помощь? — наивно сказал Павел, так решил Маккой, потому что он явно не представлял, что и в каком количестве там было.

— Нет, ты гость. А там говна всякого по колено, — Боунс улыбнулся. — И сдохло что-то. Меня явно будет тошнить, когда я буду запихивать ту мерзость в мешок. Подчиненный не должен видеть почти-начальство в таком… антураже.

— О, ладно, — рассмеялся Павел.

— Леонард? — Джим покашлял. — Вино? Пиво?

— Пиво, — кивнул Боунс, присаживаясь за стол.

— Павел?

— Пиво.

Джим забрался в холодильник, Павел же присел рядом с Маккоем.

— А можно посмотреть ваши картины? Те, над которыми вы еще работаете?

— Конечно, — усмехнулся Джим. — Вот выпьем, чтоб они двигаться начали…

— Кто? — непонимающе уточнил Боунс.

— Картины.

— Я могу посмотреть их?

Джим рассмеялся.

— Три года брака. И ты не видел, что я рисую.

— Я решил тебя не нервировать, — пожал плечами Боунс.

— Чем это? — хихикнул Джим.

— Того, ты не любишь, когда я лезу к тебе в мастерскую или пытаюсь посмотреть незаконченную картину.

— Черновики — конечно, — возразил Джим.

— Черновики… — зачаровано выдохнул Чехов.

Маккой рассмеялся и открыл бутылку, отхлебывая холодное пиво.

— Тогда пошли смотреть, — позвал Джим и, легко коснувшись плеча Маккоя, повел их наверх.

Уже на пороге Леонард почувствовал странное дежа вю. Запах. Краски, пыль, старый дом. Как и у Моники, на мгновение привязался фантомный аромат корицы.

Но лишь на короткую секунду.

— Здесь законченная, — Джим приподнял полотно, закрывающее картину.

Море. Оно ощущалось бесконечным и великим, и Маккой в очередной раз удивился, как при помощи простых красок можно сделать что-либо трехмерным.

— Это так…

— Не нравится? — расстроено протянул Джим.

— Очень нравится, — честно ответил Боунс. — А можно, я посмотрю черновики?

— Ну… — Джим немного натянуто улыбнулся. — Можно, наверное. Только сильно не пугайся, там совсем-совсем черновики, и темы не очень интересные.

— Да? — Леонард покашлял и откинул ткань, закрывающую картину.

И замер, потому что четкими изломанными линиями, только черной краской, очень схематично, так что разум сам достраивал недостающие элементы, был изображен Храм. И алтарь, на котором занимались сексом двое: мужчина, чье лицо было скрыто, и темнокожая девушка, в которой Маккой узнал Ухуру. И странное расположение наблюдателя, неправильный ракурс, такой, словно некто смотрел на все это сверху.

— Меня мучили эротические сновидения, — пояснил Джим.

— Ага, — односложно ответил Маккой, взяв стопку черновиков.

— Не нравится? — вздохнул Джим.

— Нравится, — не солгал Боунс. Было красиво и жутко одновременно, в любом случае картины были незабываемыми, эти образы врезались в сознание и не давали думать ни о чем другом. Его отвлёк муж, обнявший, прижавшийся вплотную.

— Ты красиво рисуешь, Джим, — ответил Маккой.

— Я так рад, что тебе нравится… — выдохнул тот и отошел рассказывать что-то позвавшему его Чехову.

Леонард же никак не мог побороть страх, разглядывая рисунки мужа. Храм, явно Нийота и Павел, море… Взглянув на мило щебечущих мужа и напарника, он, стараясь, чтобы его движение не заметили, потянулся за самой дальней стопкой листов. И, едва бросив взгляд на первый набросок, почувствовал, как что-то сжалось в груди. Потому что — теперь так же небрежно, очевидно, Джим рисовал быстро, чтобы не потерять зрительный образ, как и на картине с храмом — Кирк изобразил повешенную женщину… И все бы ничего, но Боунс мог поклясться, что это Моника, и он увидел вид из окна… Он быстро свернул этот рисунок, тот был небольшим, положил его к себе в карман и решил еще раз посмотреть на место преступления.

— Лео? — Джим подошёл к нему ближе. — Еще пива?

— Да, — обернулся к нему улыбающийся Леонард. — Да. А ты не мог бы нарисовать меня?

— Думаешь, я не рисовал? — рассмеялся Джим. — Да я только и делал, что рисовал тебя….

— А показать?

— Ну, — смутился Джим, и Боунс понял, что любуется его взглядом, — там в основном порно…

— Порно? — улыбнулся он. — Прелестно. Я должен посмотреть!

— Вечером, — шепнул Джим, легко обнимая и невесомо коснувшись его губ своими.

Леонард скользнул ладонями по талии мужа и вздохнул.

— Я мешаю вам? — покашлял Чехов.