Мороз на земле (СИ)

Погрузиться в Тедди — это было самым прекрасным ощущением, которое он когда-либо испытывал, и самым ужасным чувством в жизни Джона. Вот, чего ему не хватало с Калли: теснота и узость, совсем не такая, как у женщины, и это чувствовалось таким правильным… Но знание того, что он делает это из ревности, жгло его, как кислота. Он остановился на мгновение, разрываемый удовольствием и стыдом, но Тэдди мягко застонал под ним и потянулся к себе. О боже. Тот трогал себя, двигая бедрами в направлении Джона, желая большего. Каким-то образом, несмотря на то, что Джон знал, что-то, что делает он, было бОльшим грехом, табу мастурбации было так глубоко внушено ему… Что лишь мысль о действиях Тэдди послала постыдное возбуждение горячей волной прямо в пах.

— Тебе нравится это? — прошептал он, и Тэдди опять застонал, насаживаясь на член Джона. Приподнявшись чуть-чуть на локтях, тот подался вперед, погружаясь глубже, а затем отступил, и вновь резко толкнулся в лежащего под ним парня. Ощущения были настолько сильными, что перед глазами как будто вспыхнули искры.

— Да, — выдохнул Тэдди, — Пожалуйста…— И Джон толкался, и толкался, и каждый толчок вызывал внутри взрыв удовольствия, которое всё нарастало и нарастало, когда Тэдди вдруг дернулся и зарылся лицом в подушку, а его задница начала ритмично сжиматься вокруг Джона. И это было так фантастически хорошо, что Джон ощутил стремительное приближение своей собственной кульминации, и начал двигаться еще более быстро и беспорядочно, пока волна удовольствия не взорвалась внутри него — белая вспышка сильнейшего удовлетворения, оставившая после себя усталость и пустоту.

Он отодвинулся, чувствуя холод и опустошенность, а Тэдди быстро перевернулся на бок, и откуда-то вытащил клочок ткани — носовой платок или, возможно, салфетку, которую он специально положил возле койки. Он вытер себя, спереди и сзади, и одернул свою ночную рубашку. Джон не мог посмотреть ему в глаза. Тэдди помедлил, и Джон еле остановил себя, чтобы не попросить его уйти, но в этом не было нужды. Тэдди молча выскользнул из постели и ушел без единого слова.

Джон перекатился на бок и, несмотря на то, что ночь была теплой, укрылся с головой одеялом. Он слегка передвинулся, чтобы не лежать на влажном пятне, оставшемся после Тэдди, и зарылся лицом в тонкую сплющенную подушку. Всем своим сердцем в тот момент он желал, чтобы земля разверзлась и поглотила его.

Джон проснулся на следующее утро, чувствуя себя больным от стыда и похмелья. Он едва мог вынести мысль о том, что сделал. Он стал содомитом. Он совершил страшный грех, и ему понравилось это, несмотря на то, что он ненавидел себя за содеянное. Сейчас, когда голова его начала прочищаться от хмеля, он понимал, что, вдобавок, поступил ужасно неправильно по отношению к Тэдди, который явно чувствовал к нему что-то, помимо мимолетного увлечения. Джону было стыдно и плохо. Он закрыл глаза, не желая думать об этом, а затем с тяжелым сердцем поднялся с постели. В голове его гудело, живот крутило. Спотыкаясь, он побрел в умывальную, где плеснул на лицо холодной воды, и в этот момент осознал, что яростный гнев на Шерлока не уменьшился ни на йоту.

Он прикинул свои дальнейшие действия. Завтракать не хотелось. Если он придет в больницу сейчас, то сможет объясниться с Шерлоком до того, как начнется работа.

Когда Джон вошел в палату, Шерлок еще спал, повернувшись на бок и сжимая в руке платок, как если бы он снова кашлял ночью. Джон посмотрел на него и почувствовал такую волну тоски и боли, что вынужден был закрыть глаза, чтоб не заплакать.

— Шерлок, — резко сказал он. — Проснись.

Тот открыл глаза и, сонно моргая, сел на постели тут же насторожившись от напряжения в голосе Джона.

—Что случилось? Что-то не так?

— На лестницу. Сейчас же, — выплюнул Джон и повернулся, не дожидаясь ответа.

Шерлок в молчании поднялся за Джоном по лестнице. Это заставило его закашляться, но Джон не замедлил шаг и не повернулся, чтобы посмотреть, как он. Когда он оказался рядом с лестницей, ведущей в спальни санитаров, то повернулся и сложил руки на груди, ощущая как бешено бьется сердце. Шерлок снова начал кашлять, затем сделал несколько хриплых вдохов и сел на ступеньки, выглядя немного напуганным.

— Итак, — сказал Джон. Он мог слышать, что его голос дрожит, но больше не старался скрыть это. — Пип. Когда ты собирался мне об этом рассказать? Или ты просто переберешься в его постель, когда вернешься?

— Что? — Шерлок посмотрел на Джона снизу вверх в искреннем изумлении. — Почему я должен…о-о…— Его лицо прояснилось, и, к яростному удивлению Джона, тот выглядел так, как будто сейчас рассмеется. — Ты же на самом деле не думаешь, что я…что он и я…

— Что? Что было между вами? — требовательно спросил Джон.