Морозных степей дочь

— Это очень старый и, я бы сказала, противоречивый бог. Он был одним из первых. Для скотоводов и землеробов Велес стал важнее Перуна Громовержца и даже самого Отца Небесного Сварога. Ясный Велес — великий и простой одновременно. Даже не знаю, к Белым или Тёмным богам его отнести. Говорят, братья Сварожичи прогнали его из Ирия, небесного сада, за то, что он раскрыл людям многие тайны мироздания. Большинство почитает его как бога скотоводства, но то — лишь малая его ипостась. Знающие описывают Велеса как бога-оборотня — покровителя зверей: домашних и диких. Он же — бог-колдун, который носит волшебный посох, управляющий ветрами и дождями. В таком образе он покровительствует ученым мужам: писателям, историкам и натуралистам. Он и бог подземного мира, покровитель мистиков и чародеев. Супругой имеет старейшую в мире ведьму — Старую Ягу Виевну. То ли от близости с Велесом, а то и сама по себе, она стала собирательницей знаний и волшебных предметов. Она знает языки всех животных и стережет лесную тропинку, что ведет на Калинов мост, за которым начинается Навь. Но Йогиня — не первая жена Велеса. Не знаю, кто была первой, но многие верят, что именно от той был порожден Святобор.

— Хм, выходит, что Ясный Велес — твой дед? — несерьезно спросил Рэй, о чём пожалел, но Сольвейг, легко приняла шутку.

— Если это так, думаю, по мне видно, что никаких выгод от родства с другими мирами я не получила.

— Не считая лисьих хвостов.

— Находишь это стоящим приобретением? — весело ухмыльнулась она.

— Судья за них три дюжины алтынов предлагал.

— Всего-то три?! Дешево же вы меня оценили.

Рэй посерьезнел и опустил голову:

— Сольвейг. Как считаешь, мы сможем добраться до Умиры, не имея никакой еды, денег и вещей для дороги?

— Это к тебе вопрос, — пожала она плечами. — Нужда заставит — дотопаешь. Впрчоем, нести тебя на руках я не собираюсь. Но, — она вдруг затихла, бросив короткий взгляд на свежий кровоподтек на плече его рубахи, а затем уложила руку себе на сердце. — Я бы сказала, что надо отдохнуть. Ты уже в поместье был плохой.

Рэй колко взглянул в ответ.

Сольвейг настояла:

— Лучше бы нам пойти на постоялый двор.

Рэй собирался возразить, мол, денег-то ни гроша.

— Если с былых времен ничего не изменилось, то по вечерам в таких местах играют в игры. На азартных столах порой оказываются немалые суммы.

— Допустим, в них и можно выиграть, но что ж я поставлю?

— Меня, — бесстрастно ответила Сольвейг и повелительно указала домик в форме буквы «Т».

* * *

Они прошли под выцветшую деревянную вывеску, расписанную желто-зелеными яблоками в плетеной корзине. Поднявшись по трем волнистым от тысяч шагов ступенькам, они вошли в бедняцкую залу на шесть столов и дюжину скамеек. Место, однако, было безлюдным, что неудивительно, ведь у крестьян больше работы, чем сейчас, будет лишь на осеннюю жатву.

Пара прошла по зале, встав у большой, еще не топленой печи, мазанной бежевой штукатуркой и расписанной карминным узором в виде маков. Герой постучал по косяку.

— Азартные игры — худший способ пополнения кошелька, — недовольно прошептал он. — Да и как это я поставлю тебя, что за глупости?

— У тебя есть что-то еще?

— Ты не «что-то»!

— Ей же заботливый. Да забота твоя мне без толку. И я не человек, так что можешь оставить жалостливые позывы.

Наверху раздался грохот падающей посуды, а с полотка меж половиц нитками просыпался песок. Раздалась трескучая ругань. Через минуту по лестнице, преодолевая высоту, сошел хозяин.

Вышло бы неточностью сказать, что сударь выглядел не свежо, скорее, он был едва жив. Вчерашняя пьянка глубоко отпечаталась на его виде: опухшие веки, серое лицо, передник поверх серой рубахи облит слоем засохшей массы. Уклончивая походка выдавала, что хмель еще не выветрился. Хозяин достойного заведения пробубнил невнятный вопрос.

— У вас играют? — спросила девица, скидывая капюшон.

Мужик кивнул, ослабшей рукой почесал живот, пытаясь сосредоточить на ней непослушные глаза.

— Вечером, буди.

— Мы из соседней деревни. Можно подождем тут?

Тот снова кивнул и поинтересовался, не желают ли гости чего-нибудь попить или поесть? Сольвейг ответила, что о них можно не беспокоиться. И сударь не беспокоился. Сорвавшись с последней ступеньки и чудом устояв на ногах, он исчез за соседней дверью, оставив гостей в зале. Рэй и Сольвейг уселись за дальним столиком.

— Я не умею играть ни в карты, ни в кости.

— Ты ж в порубе отсидел. Говорят, лучшие игроки именно из тех мест, — цинично ответила она, но тут же продолжила серьезно: — Посмотри на себя. Ты не можешь работать в таком состоянии, а нам нужно место, где ты мог бы отдохнуть.

— И кто из нас заботлив без меры?

— Да мне совершенно плевать на тебя, но повторяю, я живу в твоей душе. Болеешь ты — болею я. Потому перестань своевольничать и делай что велено. Твое тело теперь также и моё, — скрестив руки на груди, она откинулась на лавке и прибавила: — Сам виноват.