Морозных степей дочь

Потянулись минуты ожидания. Корчма была обустроена самым невзыскательным образом: шесть дощатых столов, по лавке с каждой стороны да еще большой стол возле печи — служебный; стены из желто-серого слезящегося бревна, рассохшийся скрипучий пол, пропитанный пивными разводами, — даже не лиственничный, понял Рэй, обычная ель.

Время от времени пустота залы нарушалась местными, что заходили за пивом или квасом навынос. Последним был детина ростом в косую сажень, так что Рэю пришлось высоко поднять голову, когда тот, проходя мимо, лениво кивнул носом-пятаком. Этот почему-то был в кольчуге до бедер. Видно, наемный гридень местного богатея. Скорее всего, за бочонком пива он явился по поручению хозяина — попросил травяного.

Корчмаря к этому часу словно подменили: лапти аккуратно повязаны на белые онучи, передник сверкает белизной, волосы расчесаны, борода клином, в глазах забегал алчный огонек. Он шустро обслуживал редких гостей, еще и успевая кашеварить на кухне: стучал ножами и бренчал посудой. От затопленной печи потянуло дымом и теплом.

Еще в Бересте Рэй узнал, что Стягота это холопская забоярская деревня, то есть, вся земля тут принадлежит боярину, а крестьяне: холопы и закупы, живущие на ней и получающие в пользование железный инструмент, несут повинность в форме оброка по общинному принципу, который выплачивался готовым продуктом с наделов, переданных в пользование общины.

В заведение пришли первые едаки, через час набралось человек десять — корчма ожила, а скоро и повеселела. Корчмарь только мельтешил меж столами, подавая пиво и еду. В меню были хлеб, репа и каша — различных формах и сочетаниях. Усач, что присел сбоку от геройского столика с таким аппетитом хрустел солеными рыжиками, что у Рэя свело живот.

За парой дальних столов уселись несколько игроков, но играли они престранно. По столу были рассыпаны маленькие резные фигурки, изображающие кувшинчики, самовары, кастрюльки и другие предметы с кухни, а игроки по очереди подцепляли их крючками. Рэй мотнул головой, молча спросив у Сольвейг, что за игра такая чудная?

— Бирюльки. У каждой бирюльки в куче своя цена. Обычно, чем цена выше, тем сложнее ее подцепить и вытащить, не потревожив остальные. Побеждает тот, кто за свои попытки вытащит больше фигурок. Но бирюльки — это так, пока все трезвые, на купило в нее не играют.

Группа, потягивая пенное, играла в незатейливую игру с живым интересом. Ловчее всех тянул бирюльки здоровенный усатый холоп — тот, что давеча лопал рыжики. В его ладонях маленькие деревянные фигурки вовсе смотрелись как пригоршня ячменя. Несмотря на уверенность подруги в предстоящем плане, Рэй сидел как на иголках. Без опыта в азартных играх предстояло играть с умелыми игроками да при ставках неясного содержания.

— Что ты трясешься, аки енот в кустах?! Бесишь. Короче, я сама разберусь.

— Да ты хоть правила знаешь, дикая лисица? — шепнул он, склонившись.

— Я премудрая снежная лиса! Повадки вашего племени мне, к сожалению, знакомы. А еще раз назовешь меня дикой — пожалеешь, — она ткнула указательным пальцем ему в лоб, отодвигая подальше. — Сиди и не дергайся и, что бы ни случилось, не подходи.

— Да так я тебя и оставлю! — возразил он, но Сольвейг уже вышла из-за стола.

Она прошла по зале, склонилась над столом и с интересом расспросила скотоводов, во что те играют. Мужики неприязненно смерили девку. Та перекинулась с ними еще парой слов, даже пошутила о чём-то. Но усач категорически покачал головой:

— С чужаками метать не сядем.

— Да пусть поиграет молодуха, че, — весело ответил другой. — Всё лучше на щечки румяные поглядеть, чем на рожу твою мосластую! Только, чур, нашими костями, — указал он девчонке. — Чтоб без жулья.

— Рыжая, — буркнул усатый, плюнул на пол и с отвращением присовокупил: — Да девка еще. Кости зашепчет.

— Нешто рыжая так сразу и шептуха? У меня вон тетка рыжая, в Падубе живет. Была б шептуха, поди, побогаче б жила, а у ней из скотины только вошь на аркане проживает в кармане, — загыкал улыбчивый холоп с щербиной в зубах.

— Во-во, слыхала, молодуха? — поддержал третий игрок. — Даждь за стол, поглядим, как метаешь.

— Какой у вас кон? — спросила Сольвейг, пока не усаживаясь.

— А енто у нас всегда по одной четвертинке на круг.

— Не-ет, — угрюмо прогудел усатый. — На шелуху не буду. Она ж твердит, что горазда метать. Знать, по целой копейке будем играть.

«Просто отлично», — покачал головой Рэй, раздумывая, как подруга собирается играть, не имея ни монетки.

Тогда Сольвейг лихо оглядела всех по очереди и жертвой своего обаяния избрала именно усатого. Она обошла здоровяка сбоку, прильнула к нему на грани дозволенного, положив руку на плечо, и наклонилась над ухом.

Выслушав, плечистый скривил толстые губы, хотел было вскинуться в ответ на унизительное предложение да прогнать бессовестную втыкуху, но, опершись на стол, вдруг осмотрел ее снизу доверху. А та и, как нарочно, уложила руку на бедро, деловито выставляя себя напоказ. Тот крепко потер широкий подбородок.