Морозовская стачка

— Вспомнить им нечего! — вскричала Прасковья. — А если бы убили моего? Балда! — ткнула пальцем Гавриле в бок.

— Чего шумишь? Обошлось. Сама ж в драку кидалась.

— Так ведь за тебя!

— А вы все ж таки покумекайте, — опять взялся за свое Моисеенко. — Когда все-то мы собрались — поезда встали, жандармы, как зайцы, в стороночке притулились. Эх, мужики! Знали бы вы, какая мы сила, если за одно дело да всем городом, как сегодня, когда друг дружку тузили.

Сазоновна еще кипятку принесла. Чай пили с баранками.

Не успели осушить по первому блюдцу, как появился новый гость.

— Анисим! — обрадовался Петр Анисимыч. — Давай к столу скорее. Без тебя скучно. Танюхи совсем вон не слыхать.

Анисим, тот самый мальчишка, что из «купцов» в рабочие перебежал, входил в комнату как-то очень уж замысловато, затылком вперед.

— Ба! — углядел Петр Анисимыч. — Фингал! Неужто тоже драться ходил?

Анисим молча покрутил головой.

— Садись за стол! — позвала Сазоновна.

— Не стесняйся, паря, — загудел, трогая голову, Гаврила Чирьев. — Меня вон, здорового дурака, тоже угостили!

— Дядя Петя! — быстро и ни на кого не глядя выпалил мальчик. — Выдь на секунд в колидор, словечко надоть сказать.

— Ну, коли секрет! — Петр Анисимыч поставил недопитое блюдце.

Анисим тотчас шмыгнул за дверь.

— Дядя Петя, — прошептал мальчик, как только они очутились наедине, — это мне приютские подставили. Поди побей их, а то житья прямо нету. Ты всем ихним поддай…

— Погоди, погоди! — остановил его Петр Анисимыч. — Давай по порядку.

— Дядя Петя! — взмолился Анисим. — Ты их только разочек, говорю! Чтоб они знали моего заступника. Чтоб они боялись.

— Поколотить, Анисим, дело не хитрое. Только потом-то как? Тебе с ребятами под одной крышей жить, за одним столом есть, в одной фабрике работать.

— Вот я и хочу, чтоб они боялись меня, а то — житья от них нету.

— Подрались, скажи, из-за чего?

— Из-за моего капиталу… Я, дядя Петя, в пристенок у взрослых мужиков полтину наиграл. Я ловкий. У меня хоть рука маленькая, на растяжке с мужиками не больно потягаешься, но зато я глазом верный. Как стукну, так моя монетка и ляжет возле ихней, а то и монеткой на монетку попадаю. Тут уж втрое гони!

— Угу… Значит, в деньги играешь?

— Так ведь не воровать же.

— Это верно… А что, ребята отняли у тебя деньги-то?

— Отняли бы, коли не спрятал. Да где им! У меня тайник надежный. Они, дядя Петя, вишь чего говорят: мы, мол, всякую копейку на паях проедаем, а ты с нами наше ел, вот и гони полтину в общий котел. А я, хоть и ел, так ведь сами давали. Им, может, деньги ни к чему, а мне они для дела нужны. Проесть-то и миллион можно. Верно, дядя Петя?

— Вот что, Анисим, пошли чайку попьем, а потом и поговорим.

— Дядя Петя, да ты бы уж их отколотил сначала. Идти-то до нас совсем недалече. Перед ужином как раз все соберутся. Ты уж сделай божью милость, отколоти разбойников. А чай я к тебе с утра приду пить. А если уж хочешь, бараночек мне вынеси.

— Ну что ж, пошли в приют, — согласился Петр Анисимыч.

Зашел, однако, в каморку, набил баранками оба кармана.

— Дорогие гости, дела у нас с Анисимом. Отлучусь.

— Ишь ты, тайны развели! — всплеснула руками Сазоновна.

— Да еще какие!

— Ведет! — пискнула крошечная девчушка и кинулась на крыльцо, потащила, надрываясь, за собой совсем уж маленькую девочку. Упала. Закричала. На помощь ей из приюта выскочил босиком мальчишка, толкнул маленькую в дверь, стал поднимать старшую. И тут к нему метнулся Анисим.

Шлеп по уху — с правой. Замахнулся левой, но рука его, схваченная Петром Анисимычем, застыла в воздухе.

Сбитый с ног мальчишка, не понимая, что произошло, съежившись, глядел на бородатого человека: ударит ногой или не ударит? Человек улыбнулся, протянул ему руку.

— Не бойся, браток! Я не дерусь.

Отпустил Анисима, поднял девочку, стряхнул со спины у нее снег.

Открыл дверь, пропустил девочку, втянул Анисима. Они очутились в тесном коридоре. Слышался топот убегающих ног. Петр Анисимыч повернулся к босоногому мальчишке. Тот в коридор зашел, но держался за ручку двери.

— Как тебя зовут?

— Ваней.

— Ваня, поди к своим ребятам. Скажи им: дядька не дерется. Дядька, мол, пришел прощения за Анисима просить. Пусть они придут, поговорить надо.

Мальчик, оглядываясь, ушел. Петр Анисимыч достал баранки, угостил девочку, Анисиму тоже дал. В конце коридора появился высокий чернявый подросток.

— Чего тебе? — спросил издали.

— Поговорить с вами хочу.

— Говори, только мы твоего фискала все равно бить будем.

— Неужто наушничает? Анисим, правду говорит парень? Анисим молчал.

— Так. — Петр Анисимыч снял шапку, сел на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на чердак, достал еще баранок, сунул в руки девочке. — Отнеси ребятам.

С баранками в руках в конце коридора стали появляться мальчики и девочки. Глядели на Анисима, на его заступника, перешептывались.

— Что же это, браток, получается? — поглядел Моисеенко на Анисима. — Совсем что-то плохо получается.

— Он хлеб у маленьких отнимает, — сказала с другого конца знакомая девочка.

— Ей-богу, вот те истинный крест, все брешут! — протараторил, крестясь, Анисим.