Морпех-2

«Глупо», — мельком оценил ситуацию Степан, разжимая удерживающие цевье винтовки пальцы. — «Чем он тебе поможет, если между нами от силы метр? Попытаешься вскинуть — я отобью в сторону, отшагнешь назад — подаришь мне лишние полсекунды. И еще раза в два больше тебе понадобится, чтобы затвор передернуть, у тебя ведь патрона в казеннике сто пудов нет, поскольку орднунг. А мне, чтобы штык выдернуть, столько времени и не нужно, ножны-то вот они, под рукой. Как чувствовал, что понадобятся, потому практически на самое пузо и передвинул».

Выпушенная из рук трофейная винтовка гулко грюкнула об пол. Ладонь правой руки обхватила ребристую рукоятку штыка, левая — дернула вражеское оружие за ствол. Сделав инстинктивный шаг назад, фашист запнулся за невысокий порог, теряя равновесие, однако, не выпуская оружия из рук. И это стало роковой ошибкой. Разожми он руки, мог бы спиной вперед по инерции вывалиться из узких сеней обратно на крыльцо, где и поднять тревогу, попросту заорав, что есть мочи. И если бы поблизости оказался кто-то из его камрадов, судьба беглецов оказалась бы — смотри выше — весьма печальной. Но намертво вбитый рефлекс не позволил фельдфебелю бросить в миг опасности штатное оружие.

Старлей ошибкой противника воспользовался на все сто: резко дернув карабин на себя, Степан сместился чуть в сторону, буквально насаживая гитлеровца на вскинутый штык. Основательно так насаживая, практически по самый ограничитель — как бы скептически не относился Алексеев к заточке клинка, со своей ролью тот справился. Захлебнувшись так и не родившимся криком, караульный обмяк, повисая на руках морпеха. Выдернув штык, Степан крутнулся в сторону есаула… который, как ни странно, оказался на прежнем месте.

— Нормально все, командир, — усмехнулся Михаил, целясь в предателя из «люгера». На запястье парашютиста болтались остатки фальшивых пут. — Я его с первой секунды контролировал, чтобы не сбег ненароком. Он дернулся, было, да меня вовремя увидал, так что не пришлось шуметь. А Ванька тебя прикрывал, — старлей заметил прижавшегося к стене Дмитрука, тоже с пистолетом в руке.

— Спасибо, — буркнул Степан, отирая потемневшее лезвие о шинель. Не свою, понятно — вражескую. Крови почти не было: стерлась, когда вытаскивал, ткань у немцев плотная. Торопливо распихал по карманам запасные обоймы из подсумков. Возиться с поясным ремнем не стал, просто вытащил из ножен еще один штык, копию того, которым только что отработал. Рукояткой вперед протянул Таперу:

— Держи, сгодится, с вооружением у нас пока не шибко. С винтовкой чего делаем? Мне сразу с двумя подозрительно топать будет.

— Ванек, прибери. Под стеганку спрячь, а ствол в штанину просунь, — мигом отреагировал старший сержант. И пояснил в ответ на удивленный взгляд морпеха:

— До грузовика уж как-нибудь дотопает, может, он в ногу раненый, оттого и хромает? А уж там вытащит. Все лучше, чем пистолет.

Относительно последнего Алексеев имел свое мнение, поскольку просто не воспринимал всерьез несамозарядное оружие, но спорить не стал: в подобных вопросах предки всяко лучше него разбираются…

До грузовика добрались без проблем: на дворе, к счастью, никого не оказалось. Первым шел есаул, за ним оба «пленных», один из которых отчего-то сильно прихрамывал, будучи неспособным согнуть левую ногу, и следом румынский конвоир в низко надвинутой на лицо каске и с винтовкой в руках. Главный сюрприз поджидал беглецов возле автомашины: кабина «Опеля» оказалась пуста. Нигде поблизости шофера тоже не обнаруживалось.

На заданный вопрос казак лишь пожал плечами:

— Так говорили ж тебе, что обед у них сейчас. Германец — человек пунктуальный, никакого отклонения от установленного порядку не допускает. Коль сказано, что прием пищи — значит, так тому и быть.

— Война — войной, а обед по расписанию, значит? Понятно… — хмыкнул Степан, задумчиво глядя на грузовик. Сумеет он его завести? С бэтэром же справился, хоть и повозиться пришлось? Вот только времени на это самое «повозиться» у них и нет. Может, ребят помочь попросить, их-то наверняка учили с местной автотехникой управляться?

— Слышь, ваше благородие, а ты машину хорошо водишь?

— А вот тута я тебе никак не помощник, звиняй! Ну, и чего волком зыркаешь? Правду говорю. Не умею я с авто управляться, не коняшка, чай.

— Ладно, верю. Лезь в кабину, и без глупостей! Бойцы, давайте в кузов, живо. Один к заднему борту, второй к кабине. Винтарь мой держите, и боеприпасы. Если не заведусь, поможете.

— Отпустить обещал… — буркнул есаул, тем не менее, со скрипом распахивая правую дверцу.

— Так рано пока отпускать-то, не выбрались мы еще. Вот из поселка вырвемся, тогда и поглядим.

— Значит, сбрехал… — сделал свой вывод из сказанного «оберст-лейтенант», забираясь в тесную кабину.