Морриган. Отраженье кривых зеркал

– Но я не хочу ограничивать ее свободу! – запротестовала Риан.

Морриган невольно рассмеялась. Рианнон в своем репертуаре. Она заботится даже о тех, кто призван заботится о ней самой. Привязанного к ней фамильяра, который должен обеспечить ее нормальным зрением, она жалеет тоже.

Около получаса они потратили на тренировки: с Киарой на руках Рианнон, еще не рискуя выбираться наружу, бродила по дому. Иногда спотыкалась, когда на ее пути возникало какое-то препятствие – мебель или ступенька, и ей тут же на помощь приходила Морриган. Привыкнуть к новой жизни оказалось для Риан нелегко, но белая повязка была суха – слезы не для ведьм Блэр.

И стоило только Морриган вздохнуть с облегчением, что все понемногу налаживается, и подумать, что раз лесные ведьмы помогли Риан со зрением, то в огромной Пропасти обязательно отыщется тот, кто поможет Морриган развеивать окружающую тело сестры тэну, как вернувшаяся Бадб обрушила на нее известие: три зеркала в доме королевы Пропасти Агнес Фитцджеральд были разбиты, обе комнаты тонули в гуще тэны, а на теле трех жертв – Агнес и ее дочерей – ни единой раны.

А это означало только одно: Морриган собственноручно привела в Пропасть серийного убийцу.

Глава двадцать четвертая

Как только стало известно о деталях смерти Агнес Фитцджеральд, а так же Линн – старшей дочери и Оливии – младшей, Морриган узнала от Бадб расположение имения бывшей королевской семьи – величественного замка Тольдебраль в самом сердце Пропасти, прямо под пятым иллюзорным солнцем. Бадб распирало от любопытства, почему Морриган была так заинтересована убийством семьи Фитцджеральд, но та делиться соображениями не спешила. Сначала нужно было во всем убедиться самой.

Первым делом она разыскала Дэмьена. Берсерк стоял у окна в своей спальне на втором этаже особняка и задумчиво лицезрел проходящих по мосту людей.

– Что делаешь? – спросила Морриган с порога.

– Гадаю, как скоро в Пропасти начнется хаос. Агнес Фитцджеральд держала город в ежовых рукавицах, при ней и слова лишнего пискнуть боялись. Что будет сейчас… боюсь даже представить.

Несмотря на гложущее изнутри любопытство, Морриган понимала, что драгоценное время утекает как песок сквозь пальцы и решила отложить разговор о королеве Пропасти на более подходящее для этого время. Не терпящим возражения тоном потребовала стереть рунную вязь с ее руки, запрещающую ей применять черную магию. Удивительно, но Дэмьен не сказал ни слова – несколько едва уловимых движений, и вязь была аккуратно расплетена, а затем и полностью стерта.

Оказавшись в одиночестве в предусмотрительно закрытой на печать спальне, Морриган сняла с комода зеркало и прислонила его к стене. Зажгла две белые свечи, поставила их на пол так, чтобы зеркало отбрасывало длинную тень. Встала в этой тени и третью зажженную свечу поднесла к глазам.

Дар зеркалицы позволял не только использовать Изнанку, чтобы отыскать скрытые символы, следы и магические знаки, но и чтобы призывать ее на помощь, напитываться ее силой. Это даровало зеркальным ведьмам неоспоримые преимущество. Вот только пользоваться ими постоянно – значит, раньше времени загнать себя в могилу. Хождение по Изнанке выпивало не только магическую силу, но и драгоценную жизненную энергию. Хотя ведьмы по обыкновению жили дольше обычных людей, растрачивать отпущенный судьбой срок понапрасну никому не хотелось. Поэтому Морриган пользовалась чарами «вхождения в Изнанку» только в исключительных случаях. И сейчас как раз-таки был именно такой случай.

Держа свечу в руке, Морриган поднесла ее к поверхности зеркала. Описала в воздухе знак пламенем свечи, и он так и повис застывшими в пространстве оранжево-красными искрами. Прошептала: «Anedoare maes liffede». С каждым сорвавшимся с губ звуком ее тело становилось все более легким, все более невесомым. Борясь с тошнотой, Морриган на мгновение прикрыла глаза. Видеть, как собственное тело распадается на части – зрелище не самое приятное даже для нее, за несколько лет в качестве Охотницы повидавшей немало жутких вещей.

Алое платье, плеть-молния на поясе – все рассыпалось красными искрами, в отличие от знака, тут же растаявшими в воздухе. Через несколько мгновений Морриган полностью слилась с отбрасываемой зеркалом тенью, стала ее частью, ее продолжением. И когда она сделала шаг вперед, то не увидела собственного отражения – лишь собственную тень, скользнувшую по полу спальни.

Это не абсолютная невидимость – невидимой Морриган могла становиться, лишь прячась в других тенях. Да и долго в таком обличье не проходишь – каждая минута, проведенная на Изнанке – в царстве теней и духов, выпивает из смертных жизнь по капле. И тела женщин Фитцджеральд в любой момент могли забрать в Дом смерти – местный аналог морга, а значит, у Морриган было по меньшей мере две причины не тратить время понапрасну.