Морская дорога (ЛП)

Рада, что ты сказал мне правду, Агнар. Я знаю, ты хотел бы меня обнадёжить, но, если бы ты поступил так, я бы тебе не поверила. Ты хороший священник. Надеюсь, однажды ты вернёшься в Исландию и будешь там полезен. Но вернёмся к Торстейну, моему бедному Торстейну. Позволь мне рассказать до конца, и тогда ты поймёшь, в чём я виновата.

Торстейн плохо знал эту часть поселения, здешнее побережье населяли нищие изгои. Они доброжелательно отнеслись к нам и приютили наших людей по домам. Отвечая на вопросы Торстейна, они сказали, что самый главный здесь — Торстейн Чёрный, его усадьба находится в полдне пути верхом вглубь фьорда. Торстейн отправил к нему несколько человек, сообщить о нашем появлении. Сам он, тем временем, не хотел покидать наш корабль, опасаясь, что народец, живущий поблизости, может растащить товары в его отсутствии. У нас было немало ценных вещей, по крайней мере они считались ценными в Гренландии, — железные инструменты для постройки корабля, кузнечные и столярные орудия. Кроме того, у нас было оружие и бочонки с молочной сывороткой и маслом. Поэтому мы с ним соорудили из паруса тент и разместились под ним прямо на корабле, вытащенном на берег.

Так мы провели три дня. Пожалуй, единственное время, когда мы были наедине. Парусина укрывала нас от дождя и ветра, поблизости протекал ручей со свежей водой, которую мы пили, и не могли напиться. Ни одна святая вода, благословлённая святыми, не могла быть большим чудом. Мы отстирали от соли одежду, и, вернувшись на корабль, развесили её сушиться, мы устроились на корабле довольно удобно, насколько это вообще возможно без огня. Теперь у нас было вдоволь пресной воды, но нас мучил голод. На второе утро один из наших людей убил тюленя и принёс нам свежее мясо, которое они варили в одной из хижин. В первый же вечер пошёл дождь, но, теперь, по крайней мере, мы находились на суше. Дождь прекратился на третью ночь, и нам удалось развести снаружи огонь и приготовить мясо, так что мы впервые, с самой весны, отведали горячей пищи. Я никогда не забуду вкус свежего горячего тюленьего мяса с толстым слоем жира. Мы ели до отвала целый день, по пальцам стекал жир, мы ели и ели, покуда могли глотать. Сумерки опустились рано, ясные и холодные, с небес нам сияли миллионы звёзд. Мы устроились в тепле, укутавшись в мокрые плащи. Торстейн снова повеселел, несмотря ни на что. Он сохранил свой корабль и людей. Мы сможем перезимовать здесь, а потом наступит новый год и придёт лето. Он не мог сказать, что удача снова повернулась к нему лицом, но, определённо, он приободрился. Торстейн никогда долго не сидел без дела, даже будучи изнурённым, принялся вырезать доски для повреждённой обшивки, работая при свете огонька из тюленьего жира, чтобы лучше видеть. Я помню его, стоящего над огнём, он трудился с такой же сосредоточенностью, как и всегда. Я наблюдала за ним и жалела, как никогда раньше, что не могу подарить ему сына. Но я ничего не предпринимала по этому поводу. Возможно, я слишком хорошо научилась у Халльдис принимать то, что дано, или жить с этим. Конечно же, я знала достаточно заклинаний, и применяла их на других, но до этого дня в нашей палатке мне и в голову не приходило, что я должна сделать что-то особое, чтобы родить Торстейну дитя, но было уже слишком поздно.

Понятно, что мы не могли и дальше прозябать в нашей палатке, ведь год близился к концу, хотя, я не думаю, что кто-то из нас с нетерпением ждал вестей. Помню, что после долгого морского плавания, мы всё ещё нетвёрдо ступали по суше, а в тесной палатке вообще становились неуклюжими. Если бы Торстейн провёл в плаваниях столько же времени, сколько и Лейф, он бы привык, и в первый же день твёрдо ступал по суше. А передвигаться в ограниченном пространстве ещё труднее, мы кое-как выбирались наружу, если требовалось подтянуть парусину. На четвёртое утро земля укрылась белым снегом, ударил морозец, слабые волны взламывали ледяную корочку и выбрасывали обломки льда на берег.

Земля настолько смёрзлась, что мы услышали стук копыт задолго до того, как увидели приближающихся лошадей. Мы выглянули из-за борта: несколько лошадей, трое всадников топтались по лужайке перед нами. Никого из наших людей не было видно. Торстейн нахмурился.

— Ступай обратно и спрячься внутри, — а сам взял лук и наложил стрелу на тетиву. Он не целился, а просто держал лук перед собой, не высовываясь из-за борта.

Сидя в палатке, я услышала, как к борту подошли лошади и остановились.

— Есть кто живой? — раздался голос.

— Есть, нас двое, — сказал Торстейн. — Кто спрашивает?

— Я — Торстейн Чёрный, хёвдинг этого поселения. А ты — Торстейн, владелец фермы Санднес. Ты отправил мне послание, так я узнал о тебе. Ты не успеешь починить свой корабль и доплыть до Санднеса. Я приглашаю тебя и твою жену перезимовать у меня в качестве гостей.

Торстейн взглянул на меня, подняв брови, я сидела на корточках под навесом из паруса. Я кивнула. Торстейн убрал свой лук и поднялся на ноги.