Морская дорога (ЛП)

Скреллинги убежали, но между частоколом и морем лежало пять мёртвых окровавленных тел. Одним из убитых оказался не скреллинг, — человек в шерстяной одежде лежал неподвижно. Карлсефни перевернул тело. Одежда пропиталась кровью, но побледневшее лицо не пострадало. Карлсефни волоком потащил его, голова убитого неестественно болталась на сломанной шее. Я сразу увидела, что это Торбранд — сын Снорри. Очень медленно подошёл его отец и встал, глядя сверху вниз на тело сына. Карлсефни неподвижно сидел на корточках рядом. Все молчали. Затем Снорри наклонился и поднял сына на руки, будто не взрослого мужчину, а ребёнка, и зашагал прочь, бережно неся тело на руках. Все наблюдали как Снорри, с тяжким грузом на руках, пинком открыл дверь своей хижины. Никто не бросился ему на помощь. Мы видели, как за ним закрылась дверь, и тогда Карлсефни медленно поднялся. Песок под его ногами пропитался кровью Торбранда.

После битвы над полем боя медленно парят норны. Они берут души погибших и уносят их в Вальхаллу, туда, где все мужчины, погибшие в бою, пируют в ожидании Рагнарёка, последней битвы, знаменующей конец мира. В битве мужчина не столкнётся со смертью в одиночку; ему не стоит бояться забвения в умах людей.

Но эта стычка показала, что миру уже пришёл конец. Врагами оказались не привычные воины, а странные создания, наполовину люди, над которыми, возможно, не властна судьба, и которым нет места в залах Вальхаллы. Их призраки, души, если они у них есть, отправятся в какое-то иное место. Их тела лежат, сваленные в кучу, на берегу их собственного мира. Похоже, у них вообще нет душ.

Призрак парит над лагерем Карлсефни на Хопе. Он наблюдает, как люди переносят древесину и бочки с вином на берег лагуны, как корабль готовят к выходу в море, загружая припасы, необходимые для дальнего путешествия — воду и вяленое мясо. Он смотрит, как из хижины выносят одеяла, горшки и оружие, и складывают на берегу. Он видит, как люди ведут к кораблю несколько коров. Во время высшей точки прилива корабль подводят поближе и загружают его всем тем, что лежит на берегу.

Дух возвращается в одну из хижин, дверь которой закрыта, пока идут сборы. Он видит внизу тело молодого человека, накрытое плащом. Рядом с телом лежит меч юноши, очищенный от крови, по другую сторону, у левой руки — щит. Он наблюдает, как рядом с телом сына, час за часом, молча сидит отец. На его лице горе, которое не должен видеть никто из смертных. Стены хижины довольно тонкие, отец молодого человека сидит неподвижно и не издаёт ни звука. Лишь призрак видит убитого горем отца, который не смог уберечь сына.

Призрак отворачивается и видит мужчин, которые копают могилу на опушке леса. Он смотрит, как человек выбирает подходящий камень и вырезает на нём крест. Двое мужчин переносят камень через дюны и кладут рядом со свежевырытой могилой. Он наблюдает, как Карлсефни подходит к двери хижины и зовёт своего друга по имени. Наконец, дверь хижины отворяется, и он видит, как тело, завёрнутое в бурый плащ, несут к могиле. Весь лагерь собрался вокруг могилы, где возле ног отца лежит тело сына. Призрак наблюдает, как тело юноши опускают в могилу, в землю, в которой прежде не лежал ни один его соплеменник. Землю забрасывают землёй, сверху ставят камень с крестом.

Дух ждёт, пока люди не перенесут на корабль последний груз. Он наблюдает, как все мужчины и одна женщина вместе со своим маленьким сыном поднимаются на борт. Он видит, как деревянный корабль подхватывает течение, и он выходит из лагуны в открытое море с едва начавшимся отливом. Он видит, как на корабле поднимают квадратный коричневый парус. Корабль, всё ещё увлекаемый течением, поворачивает по ходу солнца, ветер наполняет парус, и судно медленно набирает ход, вспахивая килем море, оставляя за собой белую борозду.

Призрак смотрит на могилу, увенчанную камнем с выбитым на нём крестом, он понимает, что ни одна живая душа не появится здесь, и никто никогда не узнает, кто здесь покоится. Он смотрит на опустевшие хижины, возведённые прямо на песке, зная, что сюда никто никогда не вернётся, и не поселится здесь. Его сородичи ничего не оставили после себя, за чем стоило бы вернуться. Не осталось ничего, кроме призрака, исчезнет и он, когда не останется никого, кто помнит о нём.

Глава двадцатая

Девятнадцатое сентября