Морская фея

– Это бесполезно: ни вы, ни он ничем уже теперь не поможете. Пьера это только будет мучить, а он и без того слаб после заключения. Лучше ничего ему не говорите. Я молод. Семь лет пройдут быстро. К тому же военная служба мне нравится. Нехорошо только, что я продался, – боюсь, что товарищи не будут меня уважать.

– Но когда вы им расскажете, Андрей, о вашем добром поступке, и они вас будут почитать!

– Послушайте, Маргарита: чтобы Пьер ничего не подозревал, я поужинаю вместе с вами, а ночью потихоньку уеду. Я вовремя приеду в село Дени. Завтра вы ему скажите, что я получил письмо от моих бедных родителей и что я скоро возвращусь. А потом он и позабудет обо всем.

– Ну, нет, я ему все расскажу. Пусть он молится за вас. Разве не отрадно любить своих друзей? Я не хочу лишать его этого счастья.

– Тише, Жанна: едет Пьер! Проведем же этот день как ни в чем не бывало.

Через несколько времени Пьер и Андрей уже тащили по улице бочку и кричали: «Воды, воды!» Иногда Андрей забывал кричать, так как был не в силах преодолеть свою грусть. Тогда Пьер говорил ему шутя:

– Ты, кажется, бережешь свой голос, Андрей? Вероятно, сегодня вечером ты хочешь спеть нам что-нибудь?

Когда они проходили по одной улице, швейцар сказал им:

– Водовозы, отнесите-ка пару ведер на пятый этаж, в конец коридора.

– Я отнесу, – сказал Андрей, который боялся, чтобы Пьер не угадал его тайны.

Андрей наполнил свои ведра и поплёлся в пятый этаж.

VI

Я думаю, в Швейцарии найдется не мало местностей, жители которых имеют меньше прав называться горцами, чем парижане: ведь каждый дом представляет собою гору для тех, кто живет на её вершине. На вершине горы, о которой тут говорится, были две хижины, – две комнаты. Одна из этих комнат принадлежала Эмилю Мино. Это был несчастный музыкант, который и сам еще хорошо не знал, есть у него талант или нет, хотя и умел изрядно греметь на своем пианино. Но до сих пор у него не было еще случая или протекции, чтобы нашуметь в музыкальном мире. Ни одна газета не называла еще его несравненным пианистом. У него было несколько уроков, за которые ему скудно платили. Зимой ему случалось иногда исполнять на вечерах какие-нибудь пьесы, и ему аплодировали, надеясь, что во все продолжение вечера он будет играть танцы. За это ему ничего не платили, а, наоборот, делали вид, будто еще ему оказывают этим большую честь. Кроме нескольких пирожков и стаканов пунша, который ему приходилось брать с боя у лакеев, не считавших нужным угощать его, он ничем не пользовался на этих вечерах. Зато он получал от своих знакомых выгоду на Масленице. Он давал тогда в свою пользу вечерний концерт или музыкальное утро, смотря потому, сколько билетов рассчитывал продать.

Музыкальное утро обходилось ему дешевле, так как не надо было платить за освещение.

Он рассылал по двадцати пяти билетов в десять франков всем хозяйкам дома, у которых зимою играл танцы; в своих письмах он униженно просил их взять себе по билету и распродать остальные среди знакомых.

Хозяйка дома обыкновенно сбывала билетов десять своим знакомым, говоря всем, что этот музыкант очень талантливый молодой человек, которому она покровительствует и которому, несомненно, предстоит блестящая будущность.

Этой фразой ограничивалась вся её помощь.

Непроданные билеты она отсылала обратно.

Таким образом выходило, что за танцы платили все, кроме неё самой, и что гости танцевали на её вечерах в складчину. Результатом этих концертов было то, что музыкант заполучал одного или двух новых учеников вместо тех, которых терял, и заводил себе новый костюм, так как старый совсем отказывался служить.

В настоящий момент наш музыкант очень расстроен.

Уже два года он давал уроки детям хозяина дома, где он жил. Этими уроками он оплачивал свою скромную комнату; кроме того, он получал приглашения на вечера.

В этот день у хозяина был званый обед. Еще накануне начались приготовления к пиру. Музыкант заметил это, давая урок, и ждал, что его пригласят. Это было бы тем более кстати, что его кошелек в это время был совсем пуст. Но напрасно музыкант затягивал урок: приглашения так и не последовало. Решив, что хозяин, который жил как раз под ним, хочет повежливее его пригласить и потому завтра зайдет к нему сам, музыкант отправился к себе. Но утро прошло, а приглашения и в помине не было. Около 4-х часов музыкант не вытерпел, спустился к хозяину и спросил, не забыл ли он у него своего портфеля. Ему ответили, что его портфеля тут нет, а об обеде и не заикнулись. Он вернулся к себе наверх и, помимо своего желания, слышал весь шум приготовлений, чувствовал запах всего, что жарилось.

Пирожник, принесший большой пирог с рыбой и горячие пирожки, ошибся этажом и постучал к нему в дверь. В первый момент у музыканта мелькнула мысль перехватить пироги, но затем он испугался того, что придется, пожалуй, платить за них. Он слышал, как один за другим приходили гости и звонили к хозяину.