Морская фея

«Как, однако, тяжело, – думал он, – иметь на обед только кусок хлеба и немного масла, когда слышишь все эти раздражающие запахи! Но почему, чёрт возьми, меня не пригласили?! Какая жадность! Я убежден, что сегодня танцев не будет, а будет чтение какого-нибудь рассказа. Так что ж? Я тоже умею слушать чтение… Однако, как проклятый запах индейки с трюфелями проникает ко мне через камин!.. Ну, нечего делать: примусь и я за свой обед».

Он взял кусок хлеба, нож и масло и отошел есть к окну, чтобы не чувствовать соблазнительного запаха индейки.

На окне под ним, на подоконнике у хозяина стояли два горшка с цветами и бокал с четырьмя золотыми рыбками. Машинально, задумавшись, Эмиль Мино стал делать шарики из хлеба и бросать в бокал. Один шарик попал туда и был моментально проглочен одною из рыбок.

– Вот как я еще добр, – сказал он: – я кормлю рыб этого противного скряги! Уж лучше бросать крошки воробьям. А, должно быть, он плохо кормит своих рыб: как они голодны! Но постойте! – вскричал он вдруг, – мы сейчас позабавимся, а, главное, хорошо пообедаем! У меня есть масло, сковородка… Погодите!

Он положил масло обратно на тарелку, выбрал из камина валявшиеся там угольки, положил их в глиняную жаровню, обложенную кирпичом, поджег угли и раздул огонь. После этого он положил масло на сковородку, проговорив:

– На огонь мы ее поставим потом.

Затем он открыл шкаф и вынул оттуда клубок ниток с воткнутыми в него иголками. Одну из иголок он согнул, привязал к ней длинную нитку, другой конец которой прицепил к своей тросточке. Насадив на иглу хлебный шарик, он опустил самодельную удочку в хозяйский бокал. Музыкант был в восторге от своей затеи. Его сердце замирало.

– Клюёт, клюёт!

Действительно, одна рыбка схватила хлебный шарик, проглотила, и игла зацепилась за её губу. Мино вытащил рыбку из банки и поднял к себе в комнату.

Приплясывая от радости, он отцепил ее от удочки и положил на тарелку, где рыба стала отчаянно биться.

– Первая! – сказал Мино.

Он снова закинул удочку и опять принялся опять за ловлю. Вторая рыбка последовала за первой, за второй – третья.

– Теперь, я думаю, уже пора поставить масло на огонь, – сказал рыболов.

Он поставил сковородку с маслом на жаровню, масло стало шипеть, и Мино сказал:

– Теперь достанем четвертую, и у меня будет жаркое на славу!

В этот момент кто-то постучал к нему в дверь.

«Ах, Боже мой, – подумал он, – вероятно, их за столом оказалось тринадцать и за мной послали, чтобы поправить беду».

Но его надеждам не суждено было сбыться: это был Андрей с ведрами, которые он принес по заказу швейцара.

– Войдите! – крикнул Мино.

– Это я, водовоз, – сказал Андрей.

– А что нужно водовозу от меня?

– Швейцар сказал мне, чтобы я принес два ведра в пятый этаж.

– Я не требовал воды. Это, должно быть, дальше по коридору, к моей соседке.

– Я стучал, но мне не ответили.

– Так, значит, она вышла.

– Придется мне нести ведра обратно…

– Да, это не особенно приятно! Посмотрите, нет ли места в моей кадке?

Андрей направился к кадке и хотел уже поднять её крышку, как вдруг Мино знаком руки остановил его.

– Тише, – сказал он, – не шевелитесь: клюёт!

– Что клюёт?

Сказав это, Андрей подошел к окну и с ужасом увидел на тарелке золотых рыбок. Только одна из рыб ещё шевелилась. Андрей тронул их своим кольцом: кольцо осталось красным.

– А, наконец-то! – воскликнул торжествующий Мино.

И он втащил в комнату удочку, на которой болталась четвертая рыбка. Но рыбка так билась, что Мино сам не мог с ней сладить и крикнул:

– Эй, водовоз, ловите ее!

Андрей поймал ее рукой, но вдруг смертельно побледнел и оттолкнул Мино, который хотел взять рыбку у него. Осторожно снял он ее с крючка и пустил в одно из ведер, где рыбка принялась плавать.

– Ну, ну, – сказал Мино, – не шутите: мое масло перегорит!

Но Андрей, задыхающийся, растерянный, не мог выговорить ни слова и только отталкивал музыканта и не давал ему взять рыбку. Собравшись наконец с силами, он вытащил из-за пазухи золотой колокольчик, позвонил и сказал:

– Я хочу, чтобы Мария опять стала такой, какой я ее знал и любил!

В этот момент ведро закачалось, расплескалось и в комнате появилась прекрасная молодая девушка. Это была она. Это была Мария! Мино побледнел не меньше Андрея.

Андрей на коленях перед Марией покрывал её руки поцелуями. Мария, как бы очнувшись от долгого сна, молча осматривалась, затем, узнав Андрея, громко вскрикнула и бросилась обнимать его. В этот момент постучали в дверь. Это был Пьер, который встревожился тем, что прошло уже более четверти часа, как Андрей ушел с ведрами наверх и до сих пор не возвратился. Пораженный Пьер остановился в дверях. Андрей старался остановить кровь, которая текла из пораненной удочкой губы Марии, а сам в то же время и смеялся, и плакал. Вдруг он воскликнул:

– Ах, я забыл о матери!

Он схватил колокольчик, в котором уже не было жемчужины, и бросил его в окно, сказав:

– Это – Смарагдине!

– Послушай, Андрей, – сказал Пьер, – я извиняюсь перед этой дамой и господином, но уже поздно и нас ждут к ужину.