Морская служба как форма мужской жизни

– Да, – согласился комбриг, – и у нас такая судьба – мы бы погибли, если бы не погибали! И наши ребята пошли в свой последний бой сознательно, все зная о смерти, об опасности и все равно идут, побеждая страх.

Знали все это и духи лодок, тоскуя о погибших, прячась в укромных уголках трюмов отсеков. Вы думаете, духов железных кораблей не бывает? А кого же иногда слышат и видят в своих снах старые моряки?

… Пропавшие без вести подводные лодки находят лишь через десятки лет, израненными лежащие на грунте, засыпанные илом, среди скальных зубов, с развороченными, рваными стальными корпусами или не находят и вовсе… Никогда!

Но любая война заканчивается. Наша удачливая «Катюша» вместе с другими подлодками и кораблями флота приближала победу уж как могла – умело, смело и упорно. Старые раны на стальном корпусе ныли и болели, фланцы и кингстоны явно подтекали, ржавели, клапана уже иногда не держали. Требовался ремонт. За год до окончания войны Катюшу поставили в завод, в Полярном. Вот там, среди заводских причалов, среди израненных и измотанных кораблей и лодок она встретила День Победы! Из всех «Катюш», воевавших на Севере, она осталась совсем одна.

"Враг был силен! Тем громче наша слава!" – сказал поэт о войне, когда уже затихли громы артиллерийских залпов.

Дождь смывает все следы горьких слез. Все смеялись и плакали. Плакала и она, давясь струями капель конденсата, сбегающими с надстроек, словно горькие слезы. Она сердцем хранила образы подлодок, которые навсегда остались в холодных морях!

"Катюша" вспоминала и тех подводников, которые погибли в морях, не вернулись из боевых походов. Они погибли, но победили! Красивые слова, но они были правдой! Почему мы часто стыдимся говорить красивые слова живым людям? Они им нужнее, чем мертвым! Стыдимся, что ли?

Все войны когда-то заканчиваются

Все дальше в прошлое уходила война, менялись люди на ее борту, на всем подплаве. Время шло!

Она еще несколько лет исправно служила в составе своего дивизиона, на своей бригаде. Однако боевых походов уже не было. Только боевая учеба! Теперь учились подводным атакам те, кто и не знал, что такое война. Их командирами стали сейчас те, кто в войну был еще лейтенантом, или, что чаще – курсантом.

Через десять лет после войны ее вообще исключили из боевого состава родного Советского Военно-морского флота. Пришли совершенно новые лодки – слышали дальше, погружались глубже, бегали быстрее… Катюша это видела, но все равно, не ожидала она от людей такого! Служила всегда верой и правдой, не щадя себя, а они… Так думала заслуженная лодка с обидой на командование.

Давным-давно был торжественно спущен с кормового флагштока славный советский Военно-Морской флаг, гюйс тоже был сдан на вечное хранение, и гюйсшток тоже сиротливо указывал в низкое небо. Днем позже сошла с корпуса по сходням последняя команда подлодки… Даже вахты не оставили!

Лодка испугалась – такого никогда не было! Все про нее словно забыли, бросив у старого причала, как старую баржу.

Старые паросиловые, иногда даже – трофейные, бывшие немецкие корабли, с которых после капитуляции сняли всякое вооружение, работали теперь отопителями лодок. Зимой они подавали пар в калориферы парового отопления отсеков лодок, собравшихся у причалов в большие стаи.

Эти отопители уже совсем позабыли свое боевое и опасное прошлое. Эти ветераны-трудяги успокаивали Катюшу как могли: «И у героических лодок бывает тихая пенсия! Ведь такой участи могут избежать только те, кто упокоился на дне среди вязкого ила и острых зубов подводных скал».

За две минувших всемирных войны там собралось много рваного железа, среди которого смотрели свои бесконечные сны павшие моряки.

И вдруг Катюша яснее ясного поняла, что никогда уже ее винты не вспенят воду, горизонтальные рули не повернутся на погружение, не загрохочут деловито мощные дизеля. Уж не услышать старой лодке команд «Отдать кормовой!.. Отдать носовой!., оба мотора вперед средний!» И стало ей грустно, даже шпангоуты вдруг жалобно заскрипели.

Для нее нашли новую, спокойную и простую работу. Ни тебе штормов, ни тебе обжимающего, до треска шпангоутов, давления, ни тебе погружений в темную, мрачную свинцовую бездну.

Служба продолжалась. Старую героическую лодку переоборудовали в УТС для подготовки молодых подводников, обучения их всяким подводным премудростям.

Ее перестроили, многое выбросили, многие новые необычные устройства установили. Но в такое любимое и в такое суровое море лодка-ветеран уже больше не ходила.

По ночам очень скучала по своему экипажу, который демобилизовался, был уволен в запас и разъехался по городам и весям огромной и могучей многонациональной страны. И в такие ночи моряки видели сны о своей лодке, о морской службе, о временах, когда они были молоды, сильны и все их друзья были живы.