Морская служба как форма мужской жизни

Кружки стукнулись друг о друга с глухим звуком.

– Что б зам не слышал! – шутливо хмыкнул гость, в тот же миг ароматная жидкость согласно плеснулась за темным фарфором…

Дед замолчал. Его кофе в большой кружке, с тельником и якорем на полосатом фарфоре, явно и безнадежно остывал…

Гость ушел домой, мурлыча старую морскую песню.

Парнишка какое-то время молчал, переваривая услышанное.

– Дед, ты откуда это все взял? Придумал?

– Ты о чём?

– Да о сказке!

– Да нет, мне рассказали. Давно живу!

– Твоя лодка, что ли?

– Сейчас дошутишься, – мрачно пообещал дед. – Может, мне действительно это рассказала подлодка или еще какой корабельный дух. Они-то, лодки и их живые духи, общаются…

«Тоже мне, Андерсены нашлись… Стальные, ага!" – съехидничал внук, но вслух ничего не сказал – с деда станется! – Как-то потом… А вообще – здорово! Правильно, что всплывают, так и есть – сам видел!

А дед уже прилег на свой диванчик, задремал, руки выпустили том, и толстая книга в потрепанном переплете упала ему прямо на лицо и грудь. Моряк получил легкую контузию и погрузился прямо в дивное царство Морфея. Иначе говоря – впал в глубокий флотский сон. Адмиральский час. Святое дело!

А там… На небе не видно ни Луны, ни звезд. Сквозь серую пелену с трудом пробивался мертвенный свет, освещавший серые стены жилищ. На этих стенах были заметны мрачно-зеленые и черные пятна плесени. Даже камни покрывались каким-то грибком, как будто источавшим мертвенный свет. Грибок этот и поедал сами камни.

И над всем этим стоял не аромат ночной морской свежести, как положено, а плотный сладковатый запах, вызывавший апатию, успокоенность, равнодушие.

Говорят, этот газ с таким запахом серые специально производили в старых лабораториях.

Ползали серые тени. Говорят, они когда-то были людьми, а потом их заманили куда-то в неведомые Структуры, и теперь они живут по специальным программам – только для серых.

….Но что-то изменилось! И вдруг встали всплывать из гранита подводные лодки, забытые, когда-то погибшие. На пьедесталах поднимались геройские танки, обелиски павшим героям… От них пробивался солнечный свет, таяла серость, стыдливо опадала со стен плесень, сохли вредные ядовитые грибы…

На востоке загоралась заря. Серые вдруг стали перекрашиваться – да уже не раз так было! Кто-то, как очнувшись, понял, что то, что они стаскивали в свои норки, на поверку оказалось – действительно – навозными шариками, большими и малыми… И ради этого они жили – ужаснулись серые…

В различных городах России
Чтут моряков и стар, и млад.
И субмарины боевые
На вечных вахтах там стоят
Вмурованы в бетон и камень,
В гранит и мрамор площадей.
Но прежний потаённый пламень в них жив,
невидим для людей.
Они – не памятник прогрессу,
не исторический пейзаж.
Живое, верное железо
Ждёт свой бессмертный экипаж.
И если что случится с миром,
они в тревожный этот час
своих увидят командиров,
услышат боевой приказ.
И брызнут в стороны осколки,
когда из-под тяжёлых плит всплывут,
готовы к бою, лодки,
ломая мрамор и гранит!
И в бой – туда, где им работа,
у смерти снова на краю…
…Ведь тем, кто жизнь отдали флоту
Навечно быть в его строю!

О. Анашкина, г. Полярный

Старый моряк проснулся на своем диване, вроде бы как толкнул кто… Оказывается, он вдруг задремал около телевизора. Моряк звал его «Великий Бормотатель». Ничего себе, сны он навевал! Морфей с таким бы не справился! Однако, бывают же такие сны!

«Надо будет у знакомого священника спросить, пусть растолкует – по старой памяти! У него тоже было славное морское прошлое, тысячи суток в море, сотни часов на ходовом посту… авось – не забыл?» – хмыкнул он и подошел к окну, набивая трубку.

Нельзя, спохватился он, обещал, даже клялся…Но Бог простит, он, чай, не парткомиссия, не мелочный, правда!

На улице было еще серо, но на востоке полыхала красным новая заря, подсвечивая пушистые белые облака.

«Если зорька поутру – моряку не по нутру!» – вспомнил моряк книгу парусного капитана Лухманова. Включил новости на одном из своих каналов. Ничего особенного! Как говорил товарищ Наполеон, «лучшая новость – это отсутствие новостей!» Ну-ну, посмотрим… Раньше в народе говорили в таких случаях: «Ну… и вспоминали разные слова, часто вполголоса. А теперь – надо или не надо: издеваются «Опять – стабильность!»

… Да, ничего – Бог даст, прорвемся! Никуда не денемся – у России судьба такая! Пока помним, кто мы, кто наши деды – мы побеждаем! Так и будет!