Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

В прошлом веке старые европоцентричные морские истории были дополнены и интегрированы с растущим пониманием других регионов - от Красного моря и Индийского океана до Восточной Азии и Полинезии. В этих историях выделяются государства с сильной морской идентичностью, использованием стратегий морской мощи и поразительным развитием морских технологий. Решение ограничить фокус данной книги европейским опытом отражает мое намерение рассматривать ее как коллективное исследование целостной, взаимосвязанной группы морских держав, государств, которые остро и открыто осознавали интеллектуальное наследие, оставленное их предшественниками. К 1900 г. этот опыт был общим для всего мира: военно-морские силы Китая, Японии и США были по сути европейскими. Все государства, рассматриваемые в данной книге, включая царскую Россию, использовали европейское прошлое в качестве прецедента, строя аргументацию в пользу того, чтобы стать или остаться морской державой, на том, что было до этого. Лучшим доказательством этого утверждения является то, что древние Афины, первая морская великая держава, придумали талассократию минойского Крита, чтобы избежать клейма первого такого государства и затушевать глубокий долг перед финикийцами, и все последующие морские державы опирались на это наследие. Это история идеи и ее передачи во времени.

 

ГЛАВА 1. Создание идентичности морской державы

 

Морская мощь развивалась на периферии ранней цивилизации, а не в центре. В ответ на ограниченные возможности суши маргинальные прибрежные сообщества развивали средиземноморские торговые сети, поставлявшие жизненно важные ресурсы - древесину, медь и олово - в великие сухопутные империи Египта, Анатолии и Месопотамии. После 1000 г. до н.э. финикийские и греческие морские города в погоне за металлическими рудами продвинули первоначальную левантийскую торговую систему в Эгейское, Адриатическое и Тирренское моря и через западное Средиземноморье до Гадира (Кадиса), за Геркулесовыми столбами. Защищая и контролируя морские пути, соединявшие ресурсы и рынки, эти морские акторы заложили основы стратегии морской силы, контроля над морскими коммуникациями и идентичности морской силы. Уязвимость морской торговли перед соперничающими государствами и пиратами побудила к созданию констеблей, а долгосрочные затраты на необходимые корабли, моряков и инфраструктуру заставили морские государства разработать более инклюзивные формы правления, которые предоставляли купцам, торговцам и судовладельцам долю политической власти в обмен на услуги или финансовые взносы. Политические структуры этих морских государств двигались от абсолютного правления через конституционную монархию к республиканской олигархии. Крупные и средние государства, сознательно выбравшие такую социально-экономическую и стратегическую модель, стали морскими державами, которые поставили море в центр своей идентичности, в отличие от континентальных держав, которые использовали флоты для наземных стратегических объектов. Морские государства и города сформировали самобытную культуру, в которой доминировали мореплавание и торговля.

В отсутствие значительной морской торговли контроль над морскими коммуникациями не имел большого стратегического значения. Непонимание этой главной реальности вызывает много недоразумений у тех, кто пытается провести прямые параллели между стратегиями морской и сухопутной мощи. Эти две концепции принципиально различны по своему происхождению, целям и методам. Если сухопутные державы могли добиться победы путем "решающего" сражения и захвата основной территории, то морская мощь ограничивалась ограниченными результатами, достигаемыми за счет экономического истощения. Стратегия морской мощи была нацелена на контроль над морем для обеспечения безопасности и экономических преимуществ, а не на пустую славу морского сражения. Государства, использовавшие морскую мощь, действовали на водных рубежах между великими сухопутными державами в эпохи равновесия и стабильности.

Синергия между сухопутными империями и морскими государствами отразилась на географии и культуре Египта и Месопотамии. Колыбели цивилизации" представляли собой ограниченные регионы, расположенные на реках, ограниченные пустынями и горами, их политические центры были удалены от океана. Стабильность внутри страны и завоевание территорий определяли политический успех. Их география подпитывала чувство исключительности и превосходства, основанное на территории и рабочей силе, что препятствовало поиску и исследованию. Морские государства в ответ на ограниченность сельскохозяйственных угодий стали осваивать море для рыболовства и торговли. Мореплавание и дух исследования были общими парными характеристиками, в то время как мысли сухопутных государств были ограничены пешеходными перспективами и военными решениями.