Морские КОТики. Крысобои не писают в тапки!

Афина даже почувствовала, что ещё чуть-чуть, и они могли бы перейти к обсуждению более интересных вещей, таких как гигант Элефант или симпатяга Рон, но решила всё же не форсировать события, всё равно они ещё обязательно встретятся здесь и обо всём поболтают. Кошки распрощались, и Афина, вся в мыслях о будущих приключениях, потрусила догонять свою подопечную. Фотини тем временем насмешливо принимала комплименты укладывающихся в штабеля «двуногих», начиная мечтать о вечернем какао, тёплом пледе и тёплой кошке на коленях и слегка раздражаясь на этих напыщенных болванов, распускающих свои павлиньи перья. Всё одно и то же, они всегда похожи и несут один и тот же вздор, какая скука! Фотини обнаружила, что кошка наконец-то догнала её, и прибавила ходу, не обращая внимания на поток прощальных любезностей и приглашений на ужин, которые неслись им вслед. Притворяться глухой, когда это удобно, она прекрасно научилась у своей кошки.

Пока Фотини возилась с ключом, который отчего-то никак не хотел отпирать дверь, Афина решила поточить когти о чудесную плотную портьеру. А когда наконец оставила портьеру в покое и вошла в каюту, то обнаружила «двуногую», сидевшую с огромными перепуганными глазами, полными слёз. «Это ещё что за новости?» — обеспокоенно подумала Афина и запрыгнула на колени Фотини. Потянулась по привычке лизнуть в нос, но «двуногая» увернулась, крепко обняла кошку и горестно прошептала в мохнатое ухо:

— Я нигде не могу найти свирель. Она пропала!

Глава пятнадцатая, в которой спектакль начинается

Никак не выходил из мохнатой головы котектива завораживающий и утончённый танец, исполненный платиновой красавицей. В глазах словно отпечатались кошачьи движения, а хор крошечных канареек свистел в голове мелодию звенящего серебряными мисочками притяжения. Надо же, никогда бы не подумал, что огромные неуклюжие «двуногие» способны так органично вписаться в столь возвышенный и талантливый номер!

Поэтому, когда, по его подсчётам, из заветной каюты должна была снова зазвучать чудесная музыка, под которую несравненная красотка будет оттачивать ювелирные прыжки и легчайшие приземления, Ричи, словно случайно, стал прогуливаться мимо закрытой двери. Однако внутри было на удивление тихо. Он мог слышать даже колыхание своих собственных усов при каждом вдохе и выдохе. Такая пронзительная тишина обычно предшествовала гремящим событиям. Затишье перед штормом?

Так и оказалось. Из каюты вдруг раздался отчаянный крик «двуногой», и плачущим эхом ему отозвалось печальное мяуканье красавицы Афины. Гром и молнии! Котектив едва не подпрыгнул на месте — от судьбы не уйдёшь! Его помощь здесь явно пригодится. И если не придётся врываться в отчаянные и стремительные разборки с реальной угрозой, то, видимо, придётся опять становиться на путь дедукции, логики и проницательности — и кто, как не он, возьмёт в свои шерстяные лапы ситуацию, чтобы распутать запутанный клубок?

Он ещё и знать не знал, что случилось, но уже решился броситься на помощь. Правда, как? Каюта была закрыта, а иллюминатор находился слишком высоко. Наконец дверь заскрипела, и в щели показалась милейшая, но заплаканная мордочка эгейской красавицы, а через пару минут кошка и сама выбежала на палубу. Она едва успела переступить порог, а котектив уже был тут как тут. Он очень старался попасться ей на пути первым. К счастью, морские котики спустились в трюм, где собирались продолжить свою операцию, а рыжий толстяк кувыркался где-то вдалеке. На чёрных ресничках кошки сверкали слезинки, которые она спешно утёрла изящной лапкой.

— Добрый день. Могу ли я быть вам полезным? — очень уверенно и лаконично осведомился котектив, напустив на себя строгий, но сопереживательный вид.

Афина окинула кота отвлечённым взглядом, скользнула глазами по палубе, затем вновь перевела его на Ричарда и прошептала:

— Да, я думаю… Это ведь вы? Вы тогда на палубе говорили, что расследуете кошачьи преступления? Мне кажется, вы упоминали, будто являетесь котективом? Если не шутили, конечно, вы же не шутили? Вы действительно расследовали?

— Случалось… — скромно ответил Ричард.

— Дудочка! Похищена! У нас исчезла наша сиринга! — затараторила Афина, которой никогда прежде не была свойственна такая поспешность и несобранность. — Всё пропало, понимаете? Смысл исчез! Средство потеряно! Всё было совершенно напрасным!!!

— Давайте по порядку, переведите дух! — В таких обрывках сведений он пока не услышал ничего такого, за что можно зацепиться своим острым, как край консервной банки, умом.

— Сиринга! Флейта! Дудочка!

— Дудочка. Я так понимаю, у вас дудочка потерялась?

— Нет же! её украли! Вы же не думаете, о великая котомать, что мы могли её потерять?

— Я вовсе так не думаю, что вы! Дудочка ценная?

— Очень ценная. Она — наше всё! Это свирель! Драгоценнейшая древняя сиринга!

Ричард посерьёзнел. Дело принимало нешуточный оборот.

— Я понимаю. Давайте о ценности чуть позже. Когда и при каких обстоятельствах вы видели пропажу последний раз?