Морской почерк

В XVIII веке айны были обращены в православие и сохраняли эту религию, русские имена и фамилии, даже находясь под японским владычеством. В период 1855-75 гг. айны сселялись японцами на Шикотан, но нам их там видеть почему-то не пришлось. Может быть, из-за слишком кратковременного пребывания, а может быть и там их уже почти не осталось.

Первые сведения о Курильских островах появились после похода на Камчатку Владимира Атласова в 1697–1699 гг. Курилы изучали Д.Я.Анциферов и И.П.Козыревский в 1711 г., М. И. Шпанберг, участник экспедиции В.Беринга в 1738-39 гг., В.М.Головнин. В 1745 г. большая часть островов была нанесена на “Генеральную карту Российской империи” в Академическом атласе под русскими наименованиями. В 1799 г. по указу Павла I была создана “Российско-Американская компания”, которой было, в частности, предоставлено право монопольного использования всех природных богатств Курильских островов. Воспользовавшись затруднениями, которые возникли у России в связи с начавшейся войной с Англией и Францией, уходом русской эскадры из Петропавловска-Камчатского, в 1855 г. Япония отторгла от России южные Курильские острова, дав возможность адмиралу Е.В.Путятину заключить достаточно выгодный для России Симодский торговый договор. В 1875 г. Курильские острова полностью перешли под контроль Японии, и только 11 февраля 1945 г., на основании соглашения, принятого на Конференции трёх держав, Курильские острова должны были перейти Советскому Союзу, что мы практически и осуществили.

На другой день, 17 сентября, мы без приключений добрались до Советской Гавани и пришвартовались у старого пирса тыла в бухте Западная. Там приняли полный запас соляра и произвели основную разгрузочную операцию – выгрузку сакэ из 2-го трюма. О сакэ следует сказать особо. Весть о том, что мы везем сакэ распространилась по Советской Гавани с невероятной скоростью. (Я думаю, что тыловые органы разнесли её ещё до нашего выхода из Отомари: придёт “Гижига” и привезёт сакэ). Мы были таким желанным кораблём, что нас пытались встречать (и встречали!) катера ещё на большом рейде, даже до входа в бухту Западная. Но ни одному катеру – это я ответственно заявляю – не удалось взять нас на абордаж. Паломничество на корабль началось немедленно после швартовки и продолжалось все эти дни, с 17 по 23 сентября – это надо же, целую неделю, не ослабевая, но усиливаясь. Особенно доставалось командиру (ещё бы, ведь он хозяин) и замполиту. Но и другим офицерам и даже старшинам перепадало. Появилась масса “лучших друзей”, которых раньше и в глаза не видел. Приходили и вежливенько, и запанибрата просили:

– Устрой сакэ.

Для интереса я спрашивал:

– Сколько?

Отвечали:

– Да пустяки, всего литров 20. Говорил:

– Нет, не могу: во-первых, 20 – это много, а во-вторых – оно в бочках и все бочки закупорены.

Отношения портились. Но что сделаешь? Офицеры, да и вся команда, оказались очень стойкими: сами не пили и другим не давали. Помню, что при разгрузке на пирсе стояла толпа и жадно провожала глазами каждую выгружаемую бочку. Разгрузку сакэ закончили ночью, и все вздохнули с облегчением. Мины и боезапас были для нас более спокойным грузом, чем сакэ. Вспоминая это иногда думаю: неужели и теперь люди столь же алчны? А смотря по телевизору рекламу, которая нередко разжигает алчность, сам себе отвечаю: – Да, и теперь.