Морской волчонок (с иллюстрациями). Перевод Л. В. Рубинштейн, Н. И. Яньков.

Я долго сидел в своей лодочке и любовался движениями птиц. Но все же решил до конца выполнить свой план и высадиться на остров.

Красивые птицы оставались на месте почти до того момента, когда я уже вплотную подошел к острову. Одна из чаек, все время сидевшая на верху сигнального столба, издала пронзительный крик, похожий на команду и все они поднялись в воздух. Отлет птиц меня почему-то опечалил. Море как будто потемнело — с рифа пропала его белая одежда, обнажились голые скалы с черными, блестящими, как будто смазанными смолой, камнями. Но это было еще не все. Поднялся легкий ветерок, облако закрыло солнечный диск, зеркальная поверхность воды замутилась и посерела.

Риф имел теперь довольно унылый вид. Но так как я решил его исследовать и приехал именно с этой целью, я налег на весла, и вскоре киль моего суденышка заскрипел, коснувшись камней.

Увидев маленькую бухточку, которая вполне годилась для моей лодки, я направил туда нос ялика, высадился на берег и зашагал прямо к столбу, на который столько лет смотрел издали и с которым так сильно хотел познакомиться поближе.

Глава 7. ПОИСКИ МОРСКОГО ЕЖА

Скоро я дотронулся руками до этого куска дерева и почувствовал такой прилив гордости, как будто это был Северный полюс, и я его открыл. Я был немало удивлен действительными размерами столба и тем, как я обманывался, глядя на него издали. С берега он казался не толще шеста от граблей или от вил, а его набалдашник — размером с довольно крупную репу. Как же я был удивлен, когда увидел, что на самом деле диаметр столба втрое больше моей ноги, а у него наверху настоящая бочка вместимостью в сорок литров, прочно насаженная на конец столба. Бочка была выкрашена в белый цвет; впрочем, об этом я знал и раньше, часто наблюдая с берега, как она блестит на солнце. Я ошибся и в высоте столба. С берега он казался не выше человеческого роста, но он возвышался надо мной подобно корабельной мачте. В нем было не меньше трех с половиной метров — да, по крайней мере, трех с половиной!

Я неверно судил и относительно площади острова, она оказалась  раз в сто больше. Грубый прямоугольник длиной примерно сто метров в длину и сорок в ширину, был усеян камнями разных размеров, от мелкой гальки до валунов с человека величиной, были другие камни еще крупнее, но это, как я понял, выступали вершины скал. Все камни были покрыты черной вязкой массой, похожей на смолу. Кое-где росли большие пучки водорослей, в том числе хорошо знакомый мне вид морской травы, которую я  таскал ее на дядин огород для удобрения картофеля.

Осмотрев сигнальный столб и подивившись истинным размерам бочки на его вершине, я оставил его и принялся исследовать риф. Я хотел взять с собой на память об этой знаменательной и приятной поездке какую-нибудь диковинную раковину, больше всего мне хотелось найти панцирь морского ежа.[8] Иногда они попадались у нас на взморье, но редко, и очень ценились в качестве украшения для каминной полки. Они могли быть на этом отдаленном рифе, редко посещаемом лодочниками, и я медленно бродил, тщательно обыскивая каждый провал и расселину между скал. Но это оказалось вовсе не легким делом, значительно более трудным, чем я предполагал. Я уже говорил, что камни были покрыты вязкой массой, которая делала их скользкими. Они были такими скользкими, как будто их вымазали мылом, и ступать по ним было очень сложным делом. Я падал и получил несколько основательных ушибов.

Мне не попадалось ни одной устрицы, о чем я искренне пожалел, потому что проголодался и с удовольствием съел бы дюжины две. Я находил только маленьких крабов и омаров, но не хотелось есть их сырыми.

Наконец я увидел этот чудесный предмет — темно-красный, круглый, как апельсин, но гораздо крупнее апельсина. Но, я думаю, нечего описывать вам, как выглядит панцирь морского ежа.

Я взял его в руки и любовался закругленными формами и забавными выступами на спинке панциря. Это был один из самых красивых морских ежей, каких я когда-либо видел. Я поздравлял себя с удачей — для этого стоило съездить на риф.

Я вертел в руках свою находку, рассматривал ее. Через несколько минут я оторвался от этого зрелища, и обернулся к лодке.

О ужас! Что я увидел! Морской еж выпал у меня из рук, и я застыл потрясенный картиной, которая открылась моим глазам. Что это? Лодка! Лодка? Где моя лодка?

Глава 8. ЯЛИК УПЛЫЛ

Итак, именно лодка была причиной моего крайнего изумления. Вы спросите, что же случилось с лодкой. Утонула? Нет, не утонула — она уплыла.

Когда я взглянул на то место, где оставил лодку, ее там не было. Бухточка среди скал была пуста!

Тут не было ничего таинственного. Я не привязал лодку и даже не вытянул конец каната на берег, и бриз, ставший теперь свежее, вывел ее из бухточки и погнал по воде. Было видно, как она медленно удалялась от рифа.