Морской волк (СИ)

Городов с таким названием тогда было три. Я оказался в том, что на острове Фальстер. Агентом у нас был старый мужчина, за семьдесят. В молодости он учился год в Питере, хорошо говорил по-русски. Конторка его — застекленный скворечник — располагалась прямо на причале. Впрочем, причал был пешеходной частью городской улицы. Ни забора, ни охраны. По вечерам мимо судна прогуливалась молодежь. Судовой мусор мы выбрасывали в городские урны, которые располагались через каждые метров двадцать. С чистотой улиц у них был порядок. Как-то я зашел в конторку и увидел книгу в мягкой обложке, роман Дика Френсиса на датском языке. Разговорились со стариком о литературе. В Дании интеллектуалом считается любой, кто хоть что-нибудь читает. Оказалось, что я прочитал больше романов данного автора и не только его.

— Да вы настоящий русский! — восхищенно произнес датский агент.

До меня не сразу дошло, что это значит. Потом понял, что настоящими русскими датчане, да и другие западноевропейцы, называют интеллектуальную элиту России, тех, кто образованнее, талантливее и культурнее их. Остальные русские, получается, ненастоящие, хотя их во много раз больше. У меня на этот счет обратная точка зрения.

Уходили мы из Нюкёбинга утром. Лоцманом был мужчина лет тридцати. Ночью он, видимо, нехило оттянулся, потому что постоянно пил минеральную воду, полуторалитровую бутылку которой принес с собой. Он сам сел за штурвал, хотя в его обязанности это не входило, и передал только после того, как без проблем прошли старый разводной мост с очень узким пролетом. Наверное, при этом приговаривал про себя: «Надо меньше пить! Надо меньше пить!». Как русский человек, прекрасно знающий тяготы похмелья, предлагал ему принять на грудь сотку. Лоцман отказался, но презент за стойкость — бутылку русской водки — взял.

Я еще много раз бывал в Дании, в разных портах. Страну можно разделить на три части, совершенно не похожие друг на друга: полуостров Ютландия, острова и Копенгаген. В Ютландии, даже в городах, а они там небольшие, в основном живут немного тормозные крестьяне, которые никогда не дают прямой ответ. Вместо «нет» они говорят «я бы не сказал «да», а вместо «да» — «я бы не сказал «нет». Жителей островов и особенно Копенгагена они считают жуликами, трепачами и лодырями. Жители островов согласны с ними на счет копенгагенцев, а ютландцев считают дураками, у которых не хватает ума понять даже такую заметную разницу между ними и жителями столицы. Копенгагенцы согласны с жителями островов на счет ютландцев, но и островитян любят вышучивать за тупость. Столичные жители в любой стране считают себя самыми умными. Только дураки живут за пределами столицы! Несмотря на эти различия, все пять с половиной миллионов — или сколько было в начале двадцать первого века датчан? — это экипаж одного драккара. Они степенны, рассудительны и трудолюбивы. Никто не пытается выделиться. Действует принцип «Чем выше обезьяна заберется на пальму (первенства?!), тем виднее будет ее голая задница». У всех одно хобби — обмануть налогового инспектора, что не мудрено при таких сумасшедших налогах. Одеваются практично. Как ни странно, женщины носят натуральные тюленьи шубы, и никто, как это делают в других западноевропейских странах, не распыляет на них краску из баллончиков, потому что таким образом датчанки поддерживают народные промыслы Гренландии. Правильный пиар — вот что отличает нарушителя от благотворителя, убийцу от героя, бездаря от гения… Летом дамы не носят трусы и ездят на велосипедах. Если сидишь на скамейке, у проезжающих мимо датчанок хорошо видны выбритые места — зрелище, разящее наповал изголодавшихся моряков. По вечерам на улицах валом зазывно улыбающихся малолеток. Осчастливят бесплатно, но если попадешься… Говорят датчане обо всем без всякого стеснения. Если пообщаешься с ними долго, в России на тебя начинают посматривать косо. Кухня у них тоже незамысловатая. На первое соленая селедка, на второе копченая селедка, на третье жареная селедка. Причем все три перемены в виде бутербродов. На кусок ржаного хлеба — он медленнее черствеет — кладут селедку, а сверху еще несколько слоев чего угодно. Высота бутерброда определяется размером рта, который у всех датчан разный только до первого в жизни поедания бутерброда. Потом, как принято, не выделяются. В мой рот пролезала только половина бутерброда. Мне, иностранцу, можно было забираться на пальму. И самое главное — датчане самый жизнерадостный народ на планете. В других странах с таким диагнозом закрывают, а датчанам без этого никак, иначе не переживешь такие высокие налоги и зиму, которая длится полгода, как и русская, но не такая холодная. Иначе бы тоже стали занудами. У датчан со Средних веков так и останется всего два равных времени года — зима и лето. Разница между ними в длине светового дня, а не температуре. Кстати, на счет зимы датчане считают, что, в отличие от налогов, ее вполне реально сократить, надо только дружнее налечь на весла.