Морской волк (СИ)

Пожилая женщина принесла медный таз с теплой водой и длинное полотняное полотенце. Все всполоснули руки по очереди, сперва хозяин, потом мы с Лореном, потом остальные мужчины и последними — женщины, а затем перешли в холл и заняли места за столом. Хозяин сел во главе стола, жена — слева от него, я — справа за боковой перекладиной, рядом со мной — Хелле, потом Лорен Алюэль с Ханне. Остальные заняли места, согласно степени родства и достатка. Как рассказал мне хозяин постоялого двора Педер Аксельсен, линьяж этот самый влиятельный в округе. Его члены — местная знать, собственники земли, которую сдают в аренду, не платят налоги, но обязаны прибыть с оружием по зову короля. У Нильса Эриксена двадцать три арендатора, у остальных меньше. Кое у кого два-три, а кто-то и вовсе сам обрабатывает землю. Здесь принято делить землю между сыновьями, выделяя старшему чуть больше. За дочерями дают деньги, потому что по закону, введенному почти век назад королевой Маргретой, земля, проданная или отданная в приданое, сразу переходила в разряд обычной, облагаемой налогами. Мудрая королева таким образом усмиряла рыцарскую вольницу и приобретала деньги на содержание регулярной армии. Я подсчитал, что двадцать три арендатора обрабатывают участок примерно равный одному рыцарскому фьефу. Большая часть арендной платы вносится натурой. Значит, местным дворянам есть, что кушать, но не хватает денег на всё остальное. Для всего остального потребовался я, по ютландским меркам — сказочно богатый человек и при этом не купец. Такие рыбины заплывают в местные воды редко.

Угощали нас обильно. Верченые и вареные говядина, свинина, баранина, гуси, утки, куры. Не было только рыбы. Видимо, за время поста она уже у всех в печенках сидела. Раздавала еду та же пожилая женщина, что приносила таз с водой. Помогала ей одна из молодых. В первую очередь давала хозяину и хозяйке, потом нам с Хелле, потом всем остальным. Деревянные блюда были по одному на двоих, но глиняная кружка объемом с пол-литра у каждого своя. Запивали пивом. Я никак не мог понять, какое сейчас хуже — английское или датское?

В будущем мне больше нравилось датское пиво. Может быть, потому, что оно первым попало в Советский Союз. Его продавали морякам загранплавания за чеки Внешторгбанка, выдаваемые взамен нерастраченной заграницей валюты, в специальных магазинах «Альбатрос». В этом магазине банка датского пива стоила двадцать инвалютных копеек, водка «Столичная» — пятьдесят пять копеек, коньяк «Арарат» — рубль и пять копеек. В обычном магазине бутылка водки стоила четыре рубля двенадцать копеек, а армянский коньяк, как и баночное пиво, можно было достать только с переплатой. Матрос получал в загранрейсе двадцать два инвалютных рубля в месяц, капитан — пятьдесят-шестьдесят. Инвалютный рубль на черном рынке стоил в разное время от десяти до пятнадцати обычных рублей.

В будущем Ольборг будет славиться еще и аквавитом (на латыни «аква вита» — «живая вода»). Это картофельный спирт, разведенный до сорока-пятидесяти градусов и настоянный на разных травах, отчего имеет янтарный цвет, как у коньяка. Та еще отрава!

Мы с Хелле быстро нашли общий язык. Минут через пять она уже прыскала, слушая мои рассказы о бургундах и французах. Смеяться громко в компании взрослых ей, незамужней, пока не разрешалось. Лорен Алюэль с таким же успехом окучивал младшую сестру, хотя по-датски знал всего несколько слов. Зато смазлив. Что еще надо романтичному сердцу серьезной девушки?! Остальные гости обменивались понимающими взглядами: дело на мази! В общем, они не ошибались. Я подумал, что Ольборг будет не самым плохим местом для обустройства. Город небольшой, все друг друга знают. От короля Франции далеко. Французские купцы здесь почти не бывают. Если войду в самый влиятельный линьяж, мне будет обеспечена всесторонняя поддержка, что в эту эпоху часто важнее денег. Да и невеста приятна во всех отношениях.

Танцев после пира не было. Когда все наелись, женщины помыли руки и ушли в спальню. Мужчины остались обсудить дела. Лорена Алюэля я послал в трактир, чтобы привез вина. Травиться пивом мне стало невмоготу.

Нильс Эриксен предложил мне пересесть на место его жены и сразу перешел к делу:

— Сыновей у меня нет. Два умерли маленькими, а два погибли. Наследником будет сын старшей дочери. Я усыновлю его, чтобы земля не ушла под корону. Запишем это в контракт при заключении брака.

О том, что мне может не понравиться вариант усыновления моего сына, ему даже в голову не пришло. Ведь так выгоднее. Впрочем, я не возражал.

— Другого приданого за Хелле дам не много, в основном скотом и продуктами, — продолжил он. — Дом, который в деревне, будет ваш, а этот оставлю младшей дочери. Ей тоже надо приданое. Стоит ее выдать за твоего оруженосца?

— Не возражаю, — ответил я. — Парень он с головой и не бедный. У меня на сохранении его тысяча золотых экю. Еще две отданы в рост банкиру венецианскому. Можно получить в Гамбурге или Любеке.