Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

— Дорогая, будет разбираться дело, связанное с клеветой.

— Хорошо бы нанять адвоката.

— Я уже говорил тебе, что в этом нет никакой необходимости!

— Говорил, однако…

— Адвокат не может знать да и защитить меня лучше, чем я сам.

— Так-то оно так, но все же адвокат… Им ведь до тонкостей известны законы…

Кудрет резко оборвал ее:

— Сколько раз надо тебе говорить, что не могут они разобраться в моем деле лучше меня!

— Ладно, ладно, не сердись.

В свое время Кудрет распустил жену, Нефисе он решил держать в узде. Правда, жена его обладала твердым, как у мужчины, характером, чего нельзя было сказать о Нефисе, женственной, ласковой.

— Вчера вечером ко мне приехали мама и все наши, — сообщила Нефисе.

— Вот как? Где же они остановились?

— У меня.

— А невеста Идриса была?

— Она, собственно, и уговорила мою маму приехать. Обручальные кольца она уже купила, все приготовила к свадьбе. Знаешь, о чем я подумала?

— О чем?

— Раз жена не дает тебе развода, мы можем в любой день оформить брак по шариату у этого твоего ходжи.

Кудрет и сам подумывал о таком варианте и однажды сказал о нем Нефисе. Вернее, не сказал, а очень ловко навел ее на эту мысль. Нефисе, видимо, вспомнила об их прежнем разговоре.

— Ты права. Посмотрим только, чем кончится суд. Зайдешь завтра ко мне, поговорим с ходжой, ну и поженимся! Чего тянуть?

Около одиннадцати двое жандармов повели Кудрета в суд. Он не верил своим глазам: перед зданием суда, казалось, собрался весь город во главе с Плешивым Мыстыком!

Кудрет сразу принял величественный вид, как и подобало видному политическому деятелю, по крайней мере такому, как Намык Кемаль. Походка и скрип туфель великолепно гармонировали с его поистине царственным обликом. Толпа пришла в движение.

— Да поможет тебе аллах, бей-эфенди! — крикнул Мыстык. Голос извозчика послужил сигналом. Тотчас со всех сторон посыпалось, как из пулемета:

— Да поможет аллах! Да поможет аллах!

Но тут среди общего гула снова прозвучал голос Плешивого Мыстыка:

— Требуем справедливости!

Все подхватили:

— Справедливости! Справедливости! Да проклянет аллах клеветников!

Вслед за возгласами раздался гром рукоплесканий.

Для собравшихся здесь Кудрет был и в самом деле вторым Намыком Кемалем. И он сам начинал в это верить.

Зал суда был переполнен.

Народу собралось столько, что во избежание беспорядков было принято решение провести закрытое заседание, и попросили всех выйти из зала. Это еще больше взбудоражило людей.

— Все ясно! — кричал Плешивый Мыстык. — Кудрет-бей утрет им нос! Вот они и не хотят, чтобы народ видел это!

Но предположения Мыстыка не оправдались. Суд решил освободить Кудрета Янардага за недостаточностью улик.

Кудрет вышел на улицу и помахал рукой, приветствуя толпу.

— Что же это? Неужели освободили?.. — удивился кто-то.

— Ну да, освободили! Справедливость восторжествовала! Разве я не говорил? — закричал Мыстык.

Новый взрыв аплодисментов и восторженные возгласы потрясли до основания здание прокуратуры и суда.

— Да здравствует справедливость! — неслось со всех сторон. Нефисе плакала от радости.

Но тут к ним подбежали жандармы и сказали, что надо соблюсти некоторые формальности, а до их завершения ему придется спуститься в приводную комнату и оттуда в сопровождении невооруженного жандарма отправиться в тюрьму. Словно из-под земли вырос тюремный надзиратель, которому и был передан Кудрет.

В полдень фаэтон Плешивого Мыстыка подкатил к зданию тюрьмы. Начальник уже собрался уходить, но, увидев фаэтон, остановился, а когда узнал о решении суда, обнял Кудрета, поздравил его и сказал:

— Я был уверен, что тебя оклеветали. С одного взгляда могу определить, виновен человек или не виновен.

Пока начальник с писарем оформляли документы, Кудрет успел побывать в своей камере. Нефисе дожидалась его в кабинете начальника. В камеру он вошел с видом победителя. Заключенным все уже было известно.

— Пусть такое больше не повторится, бей!

— Здорово ты их отделал!

— Да пошлет тебе аллах быстрого коня и острый меч!

— Ты теперь хорошо знаешь, каково здесь… Так не забывай о нас!

Да разве может он забыть о них? Аллах для того и послал его на эту землю, чтобы он о них заботился. Только бы выбрали его в меджлис — а уж тогда-то он спасет их от нищеты и бедствий!

Поскрипывая туфлями, Кудрет обошел все камеры, попрощался со всеми — богатыми и бедными. Особо трогательным было прощание с Акязылы. Кудрет крепко обнял ходжу, расцеловал, даже слезу обронил, заставив прослезиться и ходжу. А Кемаль плакал, как ребенок. Кто же теперь будет его журить?

— Перестань! — прикрикнул на него Кудрет и обратился к остальным: — Да ниспошлет аллах и вам такую милость! Не плакать сейчас надо, а радоваться! Выборы не за горами. А мы, придя к власти, тотчас объявим общую амнистию, и все вы вернетесь к своим очагам!

Кудрет, правда, еще не состоял в партии, но какое это сейчас имело значение! Именно таких слов от него ждали завтрашние избиратели. А слова — не расписка. Дать слово — все равно что продать непойманную рыбу. Так что можно обещать всю рыбу, которая есть в море…

Кудрет вынул из кармана деньги, сунул горсть ходже Акязылы.