Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

Кудрет сразу раскусил его и понял, что популярности в народе он не завоюет: слишком молчалив и сдержан. Ныне в моде такие, как Кудрет, который смело критикует режим «одной партии, одного лидера», пересыпает речь звучными словами о религии и вере, сулит золотые горы.

Немного погодя председатель подошел к окну и возбужденно воскликнул:

— Вы только посмотрите, какая собралась толпа!

Подбежала Нефисе:

— Ух, сколько народу! Иди сюда, Кудрет, взгляни!

Но Кудрет даже не поднялся и продолжал пить кофе. Чего ему смотреть? Он и так знает, что собралась толпа. Весьма возможно, что ему придется произнести небольшую речь. И он произнесет. Такое скажет, что люди ахнут! Пусть этот дохлый председатель лопнет от злости!

В дверь постучали. Явились активисты; они заходили в кабинет по одному, по двое. Никто из них, конечно, не был знаком с Кудретом. Но какое это имело значение? С виду он посолиднее самого генерального председателя и одет лучше. Они облепили Кудрета со всех сторон, как опилки магнит.

— Да не случится с вами такое никогда, бей-эфенди!

— Слава богу, все позади!

— Да не допустит аллах, чтобы вы когда-нибудь попали в подобное место!

Кудрет восседал, заложив ногу на ногу, и всем по очереди пожимал руку. Вдруг он воскликнул:

— Да здравствует наша родина, наша нация, страна наша! Если это в интересах родины, пусть сажают в тюрьму человека не один, а пять, пятьсот раз! Не такое уж это гиблое место — тюрьма. Она, как отчизна, ласково прижимает к груди сыновей своих! Родина — безбрежное море, тюрьма — озеро с морской водой!

— О, как вы правы! — хором воскликнули активисты. И только председатель хранил молчание.

— Должен заметить, что тюрьма была родным домом для святого Юсуфа[54].

Тут председатель не выдержал:

— Не считаете ли вы, что было бы справедливей сказать «родным домом для Намыка Кемаля»?..

Даже не удостоив председателя взглядом, Кудрет ответил, будто отрезал:

— Прежде — святой Юсуф, а затем уж — Намык Кемаль! — Кудрет встал, грозно посмотрел на председателя и продолжал: — Если хотите, чтобы на выборах народ отдал вам свои голоса, берите на вооружение религию! Все остальное — пустая болтовня!

— Да, но религия… как вам известно…

Голос председателя заглушило непрерывное скандирование:

— Ждем, ждем, ждем! Кудрет-бея ждем!

— Ждем, ждем, ждем! Кудрет-бея ждем!

Этим дружным хором дирижировал не кто иной, как Плешивый Мыстык. Кудрет наконец подошел к окну. Раздался гром аплодисментов.

— Бра-во, бра-во! Кудрет, Кудрет, бра-во!

— Бра-во, бра-во! Кудрет, Кудрет, бра-во!

Началось нечто невообразимое. Возбуждение толпы нарастало. Все члены вилайетского комитета, кроме председателя, были тронуты до глубины души, приняв эту стихийную манифестацию за проявление добрых чувств к их партии.

— Сказали бы несколько слов, бей-эфенди!

— Весьма подходящий момент!

Редкий случай, нельзя упускать!

— Ваше мнение, господин председатель? — не скрывая издевки, спросил Кудрет.

У председателя кровь в жилах застыла. Что он мог сказать этому типу, еще не вступившему в партию, а уже собирающемуся снимать пенки?

Генеральное руководство в погоне за голосами ухватится за него руками и ногами.

— Не знаю, что вам ответить, — сказал председатель. — Ведь официально вы пока не член нашей партии, поэтому…

Кудрет ухмыльнулся:

— Разве так сложно заполнить бланк, написать заявление и поставить на нем свою подпись?

Несколько человек вскочили, выражая готовность тотчас принести бланк. А народ в это время неистовствовал, как бурное море, и волны, словно эхо, неслись по всему городу:

— Бра-во, бра-во! Кудрет, Кудрет, бра-во!

— Бра-во, бра-во! Кудрет, Кудрет, бра-во!

— Ждем, ждем, ждем! Кудрет-бея ждем!

— Ждем, ждем, ждем! Кудрет-бея ждем!

Принесли бланк. Кудрет взял его и вышел на балкон.

Снова раздался гром аплодисментов.

— Браво!

— Долгих лет тебе!

— Да убережет тебя аллах от дурного глаза!

Кудрет подождал, пока стихнет шум. Он был совершенно спокоен, ибо знал, что спокойствие всегда помогает. Это он усвоил еще с тех времен, когда играл весьма опасную роль «председателя инспекционной комиссии». Вот и сейчас он скажет этим людям все, что взбредет в голову, лишь бы нанести удар председателю вилайетского комитета и еще больше взбудоражить толпу.

— Дорогие мои граждане! — начал Кудрет, держа в высоко поднятой руке бланк.

Шум мгновенно стих. Все затаили дыхание.

— Справедливость восторжествовала! С огромным трудом вышел я из тюрьмы, доказав свою полную невиновность!

— Пусть не повторится!

— На помойку виновных!

Кудрет взмахнул рукой, в которой держал бланк:

— Это заявление о вступлении в вашу партию… Здесь, прямо перед вами, я заполню его и с вашего благословения стану рядовым, как и все вы, членом партии!

Кудрет вынул из кармана ручку, быстро заполнил бланк и протянул его председателю комитета. Не успел председатель сказать, что еще нужны подписи двух рекомендующих, как подписи тут же появились.

Тогда Кудрет взял заявление, снова потряс им в воздухе и крикнул:

— Теперь мы все равны! И я и вы! Все мы — простые граждане великой нации!

Желая снова поддеть Кудрета, председатель шепнул: