Мошенники

— Мне кажется, ребенка должна воспитывать женщина, — сказала миссис Травайл. — Если бы он согласился забрать нас обеих, я готова хоть завтра.

— Но вы, кажется, говорили, что не доверяете ему.

— В том, что касается Моники, — конечно, нет.

— Анни много пила, миссис Травайл?

— Нет, что вы.

— Вам известно, что мистер Бун хотел вернуть себе дочь из-за того, что Анни была алкоголичкой?

— Впервые слышу. Хотя это меня, признаться, не удивляет. Мне нравится Теодор, но он ни перед чем не остановится, чтобы заполучить Монику.

— Даже перед убийством? — спросил Карелла.

Женщина быстро взглянула на Монику.

— Мы проверяли его алиби, — сказал Клинг. — К вашему сведению, Теодор Бун вне подозрений.

— Я вам сразу это сказала.

— О ком вы говорите? — спросила Моника. — О папочке?

— Да, — ответила миссис Травайл. — Мне нравится этот молодой человек. Я была бы рада, если бы он взял опеку над нами обеими. А иначе — судебные тяжбы, склоки… Если бы вы знали, как это противно! Но как иначе дать Теодору понять, что правильно, а что нет.

— Однако в отношении Моники закон на его стороне.

— Наверное, — сказала миссис Травайл, пожав плечами. — Ну, а как насчет того человека, который звонил Монике?

— В каком смысле?

— Это он совершил…

— Очень может быть.

— Что совершил? — спросила Моника.

— Ничего, — ответил Клинг.

— Можно ли узнать, откуда был звонок? — поинтересовалась миссис Травайл.

— Теперь уже нет. И вообще, это непросто, даже если абонент ещё не повесил трубку. Сейчас ведь на телефонных станциях в основном автоматика. И даже когда вас соединяют через оператора, которому вы сообщите номер, это сделать не очень просто, потому что ваш звонок все равно попадает в систему автоматической связи, и тогда ищи иголку в стоге сена. Полиция тут мало чем может похвастаться. В реальной жизни все не так, как в детективных романах.

— Я понимаю, — отозвалась миссис Травайл.

— Если вы не возражаете, мы хотели бы посмотреть комнату Анни, — вежливо напомнил Карелла.

— Разумеется, — вежливо улыбнулась миссис Травайл.

— На это уйдет кое-какое время, — сказал Карелла. — Мы не хотели бы торопиться.

Пока убийце везло.

Клинг и Карелла очень тщательно обыскали комнату, но письма не нашли.

Глава 14

Из центральной уголовной картотеки в 87-й полицейский участок были присланы с курьером материалы на Чарлза Феттерика. Коттон Хейз сидел за своим столом и сосредоточенно изучал досье.

Прочитав материалы по второму разу, Хейз перелистал бумаги, чтобы взглянуть на отпечатки пальцев Феттерика, и снова принялся за чтение. Феттерик отсидел год. Его последнее местожительство — Боксер-лейн, 127, где они тогда нашли его и тотчас же потеряли. В свое время Феттерик пытался взломать сейф в конторе своего хозяина. Впрочем, это было слишком сильно сказано — он просто хотел залезть в сейф, выяснив сначала шифр.

Хейз снова посмотрел на карточку, выданную компьютером:

«Фотограверные работы. Актон-драйв, Риверхед».

Он пожал плечами, сказал Мейеру Мейеру, что ненадолго отлучится, и вышел из дежурной комнаты.

Владельца граверной мастерской на Актон-драйв звали Сэм Каплович. Это был гигант с грудью колесом и огромными черными усами, которые топорщились, словно малярские кисти.

— Конечно, я помню Чарли, — сказал он. — Как не помнить! Я стреляный воробей и вдруг с ним так прокололся! Это была моя первая ошибка! И, поверьте мне, последняя.

— Сколько времени он у вас проработал, мистер Каплович? — спросил Хейз.

— Зовите меня Сэм.

— Договорились, — сказал Хейз. — Так сколько же, Сэм?

— Давно хочу переменить фамилию. Но не потому, что я еврей, не в этом дело. Но Каплович! Слишком длинно. И некрасиво. Противно слышать. Надо бы сократить до Каплана. Тогда всем станет ясно: человек хочет изменить фамилию не для того, чтобы скрыть, что он еврей. Если ты еврей, то фамилия у тебя должна быть еврейская, но не дурацкая. Вот так! Как вам нравится фамилия Каплан?

— Отличная фамилия, — одобрил Хейз.

— Каплан! — ещё раз произнес Каплович, смакуя сочетание звуков. — А что, возьму и сменю фамилию, почему бы нет? Сначала, конечно, надо будет обсудить это с сыновьями. Название мастерской мы оставим прежним. «Актон-драйв». Так называется наша улица. Но фотограверные работы Капловича! Звучит жутко. Черт знает что. Всякий раз, когда я отвечаю на телефонные звонки, я буквально давлюсь: «Каплович!»

— Так что бы вы могли рассказать об этом молодом человеке, мистер Каплович?

— Сэм, умоляю вас, не Каплович, а просто Сэм!

— Хорошо, Сэм.

— То-то же. Взял я, значит, его к себе в мастерскую. Тогда ему, кажется, было девятнадцать. Ничего-то он не знал и не умел. Я его всему научил. Ох уж этот Чарли Феттерик! У нас его прозвали Зябликом. Так, в шутку, никакого издевательства. За год он выучился у нас на хорошего гравера. Очень даже хорошего.

— А что потом?