Москаль

Светлана Владимировна встретила мужа в прихожей. Одной рукой она придерживала дверь, другой – прическу, еще не полностью приведенную в порядок. На ней был не халат, а какое-то сногсшибательное платье, не домашние тапочки, а дорогущие вечерние босоножки. Это притом, что на дворе умирал ноябрь. Сразу несколько мыслей пронеслось в голове Дира Сергеевича, и все глупые. Светлана решила его соблазнить, после стольких месяцев мирного сосуществования; Светлана собралась в театр и решила взять его собой. Но на дворе не только ноябрь, но и три часа пополудни. Третья мысль была уже злая: она решила сорвать его встречу с Абдуллой и Джовдетом!

– До свидания! – собрался он развернуться и уйти.

– Входи, входи. Входи, я сказала!

По тону было ясно, что речь пойдет не о театре.

– У меня очень, очень важная встреча!

– Наташа, покажитесь, пожалуйста!

На начищенном паркетном зеркале коридора произошло перемещение теней, и из гостевой комнаты вышла высокая девушка в белом брючном костюме с распущенными по плечам завитыми волосами. Она оперлась левой рукой о косяк двери, правой себе в талию. Взгляд ее при таком освещении был неразличим, но предполагалось что-то потрясающее. Дир Сергеевич ее еще не узнал, но сильно испугался. До такой степени, что из его головы одним прыжком вылетели и Джовдет и Абдулла.

Светлана Владимировна, справилась с последней заколкой, освободила руку и тут же вооружила ее тюбиком помады. Обернулась, оценила презентацию гостьи, хищно осклабилась и начала мощно обрабатывать свои губы.

– Что… – Начал какой-то вопрос Дир Сергеевич, но так и понял, что хочет спросить, и поэтому остановился.

– Ну, – перехватила инициативу жена, – наверно, ты хочешь сказать, что это твоя дочь, да?

Главный редактор узнал наконец девушку, и ему было прекрасно известно, что это не дочь его. Сложные чувства образовались одновременно в нем: и всегда готовый к работе страх перед женой, и глупая радость неожиданной встречи.

– Ну, говори, что-нибудь, говори, – быстро требовала Светлана Владимировна охваченным помадой ртом. Она уже заканчивала свой боевой раскрас и была полностью готова к предстоящей схватке.

Дир Сергеевич между тем отвлекся немного посторонней мыслью о том, что в его жизни все происходит как-то наоборот. Не по правилам. Все начинается как фарс, а повторяется как трагедия. Лет двенадцать назад, в ту пору, когда они со Светланой были молоды и сексообильны, когда придерживались (притворяясь оба в некоторой степени) свободных взглядов на любовь, брак, постель и тому подобное, в те времена Митя Мозгалев, проведя со своей раскрепощенной супругой несколько предварительных прощупывающих бесед, привел в дом одну свою знакомую. Девушку, как видно, подлинно раскрепощенную, на все готовую в сексе, тем более на такую простую штуку, как любовь втроем. Когда он задумывал акцию, то был уверен, что все сойдет отлично, и они с женой докажут, что находятся на переднем крае и так далее. Надо наконец перейти от слов к телу, натянуто каламбурил он. Но в тот момент, когда Жанна переступила порог их крохотной тогда квартирки, его мгновенно переклинило. Он понял, что никогда, ни при каких обстоятельствах не посмеет предложить Светлане то, что задумал. И создалась поэтому совершенно водевильная ситуация. Жена приняла гостью всего лишь за сослуживицу мужа, зашедшую по-товарищески проведать коллегу. Жанна, уверенная, что вот-вот последуют недвусмысленные шаги к задуманному групповичку, вела себя соответственно. То есть не пошлила, не рассказывала двусмысленных анекдотов, не совала в рот банан, не облизывала подолгу, с вызовом кофейную ложку. Она была сама пристойность. Наоборот, Света, желая показать полную свою эмансипированость, склоняла все время тему разговора в рискованную сторону. Раз пять упомянула о том, что они с мужем люди современные, и на многие вещи она готова посмотреть сквозь пальцы. Митя чувствовал себя как планета Меркурий, одна сторона которой все время раскалена, а другая обледенела. Он с трудом произносил слова, не мог ни соответствовать игривому, но невинному, в общем, настрою жены, ни молчаливому, но мощному вопрошанию Жанны – когда? Он сумел без скандала выпроводить гостью и заслужил похвалу супруги (какие у тебя приятные сослуживицы), и ответил на нее тяжелым сардоническим хохотом. Комизм той истории частенько вспоминался ему, и он порой в самых неподходящих обстоятельствах начинал прыскать и закрывать лицо рукой.

А теперь, пожалуйста, настоящая трагедия!

Он слишком далеко затупил в самом начале ситуации, и теперь, что бы он ни придумал, Света не поверит ни одному его слову.

– Она…

– Не притворяйся, ты знаешь ее имя.

– Она…

– Ее зовут Наташа, вы встретились с ней в Диканьке. Не знаю, уж что там произошло у вас, но ты дал ей свою визитку и пригласил к себе домой, как к себе домой!

– Да?

– Что, милый, станешь петь, что был пьян и ничего не помнишь?!