Москау

…При всей своей параноидальной секретности Триумвират часто приглашал людей на аудиенции. Не только генералов вермахта или оберфюреров СС, – охотно встречался с солдатами – героями фронта, тружениками колхозов, опять же учёными, депутатами рейхстага. Гостям, разумеется, надевали непроницаемые маски на лицо. Лидеры Триумвирата вручали награды и премии, о чём после монотонно бубнили телек и радио. Триумвират был доступен каждому – и в то же время неуловим, следил за всем в стране – и был неосязаем. Один из телеведущих «Викинга» сравнил Триумвират с Харун ар-Рашидом – халифом Багдада, обожавшим разгуливать по столице переодетым в рядового горожанина. «Возможно, вы едете от станции „Хорст Вессель“ до „Площади Факелов“, рассказываете анекдот про рейх, а напротив сидит лидер Триумвирата. Наивно считать, что они не знают настроений в стране». С одной стороны, власть сделала всё, чтобы отрицать существование самой себя, переключая лучи ненависти, а с другой – сделалась вездесущей. После этих заявлений каждому за спиной привидится белое лицо триумвира.

Жан-Пьер сутки думал, что делать с результатами исследований.

Показать Павлу, посидеть с ним в публичном месте за кружкой пива, обсудить новость и поразмыслить? Это выход, но Павла сейчас в Москау нет – и непонятно, когда будет. Закачать на любой форум шварцкопфов? Жан-Пьер слишком долго носил синий халат офицера лаборатории СС, чтобы за одну минуту взять и переметнуться на иную сторону. Сложно выбирать, когда ты не любишь одних и ненавидишь других. Да, в «Лебенсборне» ему изуродовали психику, сделав одним из тысяч роботов, – ты можешь мыслить против системы, но всё равно будешь ей подчиняться. Та система, что отняла его ребёнком у отца и матери, выхолостила, словно подсвинка, и равнодушно заставила делать нужную ей работу. Он не обязан об этом думать. Лучше уж стандартные мысли обывателя – мечтать, как получишь чин гауптштурмфюрера, потом – штурмбаннфюрера, а затем выйдешь на пенсию, украсив себя погонами настоящего штандартенфюрера СС.

Конечно, если раньше от рака не сдохнешь.

Шварцкопфы? Он читал в Сёгунэ их программные заявления. Партизанские отряды чаще воюют друг с другом, чем с армией рейхскомиссариата, и объединяются только раз в год, во время Великого Наступления вермахта, – тогда никто не может их одолеть. Они пестры, как китайское одеяло. Большевики, анархисты, белая гвардия, дезертиры вспомогательной полиции – polizei, колхозники из самообороны. Приход разношёрстной орды к власти означает вторую Двадцатилетнюю Войну, делёж городов. А таких, как он, скопом расстреляют в овраге. Лить воду на мельницу партизан не стоит, но и отмалчиваться тоже больше не хочется. Это последняя капля. Блядский Триумвират считает их всех за унтерменшей – словно так и надо. Смеются: да куда они денутся, эти убогие хомячки! Будут служить, как миленькие: иначе придут злобные шварцкопфы.

Какие же суки. Ладно, он сделает вот что…

Снимет из гельдавтомата иены, отложенные на отпуск. Купит билет на самолёт и смотается в Гонконг. Денег хватит на пару месяцев, а за это время на «явочной» квартире (у самой пристани с небоскрёбами, в районе Весны Славного Тигра) нарисуется и Павел – конечно же с новым лицом. Там-то они и побеседуют – без прослушки и агентуры гестапо. Он детально ознакомит Павла с фактами, и они решат, что с этой информацией делать дальше. Датай[50] с синтезом голосов, сравнительным анализом и определёнными выводами он закачает… Нетнет, не на свою почту, её легко взломать. Жан-Пьер и сейчас не уверен, что за ним не следят: компьютеры многих (пусть и не всех) офицеров оснащены «жучками». И ладно. Есть такое место, где искать не будут.

Он завершил «перелив» датай через час. От сердца отлегло. Ну, в общем-то, всё. Теперь поспит немного, и можно собираться на работу – уже почти утро. ЖанПьер подошёл к окну, зажмурился – глаза слепило солнце. Взялся обеими руками за чёрные шторы…

Стекло лопнуло в центре – круглая дырочка раздалась паучьими трещинами.

Пуля попала ему в верхнюю часть головы. Половину черепа до глаз снесло в долю секунды. Кровь и мозг брызнули на потолок и заднюю стену комнаты: серые обои мгновенно потемнели. Тело с грохотом свалилось на пол, опрокинув столик с «бухом».

…Снайпер спецназа СС в соседней многоэтажке «Народное жильё» осторожно снял с подставки оружие – обшарпанную винтовку Мосина с современным оптическим прицелом. Обычно он брал на дело «манлихер», но тут пришлось тащить на загривке громоздкое пятизарядное «весло» с допотопным затвором. Поступило распоряжение: уничтожить цель из винтореза – оружия сталинской армии, которое до сих пор используют отряды «лесных братьев». Разрешение на ликвидацию было получено от «Айнзацгруппы А», электронного отдела РСХА, после доноса одного из сотрудников о странной просьбе объекта и проверки его служебного компьютера. Кто из начальства отдал приказ, снайпера не интересовало. Обычно такие операции санкционировал Триумвират.