Москау

У меня ведь явное предубеждение против этого романа. Да, тому несколько объяснений. Как офицер СС, я не хочу, чтобы меня, пусть даже и в постели, оседлала активистка шварцкопфов. Я вёл отличную игру в неуступчивость, продержался кучу недель, вытерпев её ежевечернюю мастурбацию (а это, знаете ли, было нелегко!). Неохота дать Ольге почувствовать себя победительницей. Но сейчас… феерично, насколько вдруг мне стало плевать. Десять часов утра, мы проговорили всю ночь. Она так близко ко мне – и притягивает, словно магнит. Я не хочу её отпускать – наше время пришло.

Скрежет. В замке поворачивается ключ.

…Это вернулся доктор Сорокин. Блядь… Наставник, ну как же вы не вовремя!

Глава 8. Харун ар-Рашид (Москау, переулок Молота Тора)

Жан-Пьер далеко не сразу пришёл к этому решению. После озарения в «Бюргербройкеллер» он кропотливо перебрал сотни вариантов – и логичных, и самых абсурдных. Вначале на домашнем компьютере. Затем проверил догадки на профессиональной японской аппаратуре, у знакомого в отделе прослушки гестапо. Тот подтвердил: да, это ТЕ САМЫЕ голоса. Сжав зубы, оберштурмфюрер пытался опровергнуть своё же открытие, искал признаки ошибок, несоответствий, электронного сбоя. Но факты, словно усмехаясь, говорили ему: увы, дорогуша, ты полностью прав. Вчера Карасик не вышел на работу – никого не предупредив, первый раз в жизни. Жан-Пьер засел дома, заперся на все засовы. Он сутки ничего не ел, лишь пил ледяную воду, вновь и вновь гоняя подобранные им слова через наушники, он старался понять… Голова распухала от массы предположений… В первую очередь – ЗАЧЕМ ЖЕ ЭТО ДЕЛАЕТСЯ?

Самая лояльная версия – просто для безопасности. Чтобы шварцкопфы не добрались до лидеров Триумвирата. Давно уже не секрет – щупальца Сопротивления опутали все структуры Управления имперской безопасности, агентуры «лесных братьев» хватает и среди офицеров вермахта, – кто сказал, что их не могли внедрить в аппарат Триумвирата? Секретность оправдана, другое дело… до какого уровня? Лидеры рейхскомиссариата Москау не появляются не телевидении, обращения по радио зачитывают дикторы, публика никогда не слышит голосов вождей, не видит подписей под указами в газетах – только печать чёрного солнца. Даже на день рождения богини Фрейи (в Москау действовал календарь исландских викингов, где год делился на лунные месяцы – от одного полнолуния до другого), означающее конец цикла, главное телепоздравление произносит улыбчивая блондинка Хелен Штайн, самая популярная актриса Третьей империи. Просто параноидальная осторожность. Они боятся, что кто-то раскопает их имена? О, если бы дело было в этом… Любой человек, узнав шокирующее известие, с облегчением скажет: «На самом деле, я давно об этом догадывался». Мол, были какие-то слова, мимолётные подсказки, действия, на что он просто не обращал внимания, – но они отложились в голове. Жан-Пьер, изводясь, никак не мог поверить в свои же выводы – неужели всё ТАК ПРОСТО? Неужели это то, о чём он всегда подозревал внутри себя? Он забыл про лабораторию. Забыл про раздражитель. Отринул мысли о Павле, не выходящем на связь. Да хрен бы с ними со всеми. Тут такое, что рехнуться можно.

Экран «буха» на столе тускло освещал маленькую комнатку.

Он давно жил один. Нормальная квартира, с железной дверью, любезным консьержем-пулемётчиком и видеокамерами на входе: блочная десятиэтажка из тех, что гестапо арендует для своих сотрудников. Холостяцкая конечно же – после опытов Менгеле Жан-Пьер не был состоятелен как мужчина. Сила, цинично шутил Павел (ему, подлецу, в этой области как раз повезло), «ушла в мускулы». Одному лучше – он маниакально, болезненно аккуратен: поговорив по телефону, протирает трубку. Готовые обеды из кауф-кюхе, обязательный запас перцовки (на случай, когда надо поговорить без заикания), телесериалы, программа «Смех» – всё, из чего состояла жизнь. С работы до сих пор никто не звонил. Удивительно. А ведь он засиживался в офисе до полуночи – с тех самых пор, как его привлекли к расследованию дела раздражителя.