Московские джунгли

– Злой дух толкнул меня сказать это… Все эти годы я чувствовала злого духа рядом, но сопротивлялась… А сейчас – расслабилась. И он дернул меня за язык, – лепетала тетя Оксана.

Лиля испугалась, не сошла ли тетя Оксана с ума.

Но вскоре причины для тревог стали куда серьезнее: у тети Оксаны неожиданно обнаружили рак легких с обширными метастазами. Заподозрили воспаление легких, а оказалось – рак. Да еще такой запущенный. Как это могло случиться так быстро да без всяких предварительных признаков? Как? Врачи пожимали плечами. Лиля настаивала на лечении. Тетя Оксана испуганно согласилась. Лиля положила ее в платное отделение, с вежливыми и внимательными врачами, палатами на двоих, но все равно страдала тетя Оксана неимоверно. Она прошла два курса химиотерапии, и казалось, что с каждым ей становилось не лучше, а хуже.

Лиля отказалась сниматься в очередном сезоне сериала, где она играла домработницу со смешным акцентом, на ее место взяли другую девушку азиатской наружности, но ее это не тревожило. Она все дни проводила возле тети Оксаны. На ночь оставаться не позволяли.

– Я же не очень много тратила, Лилечка. Я все боялась – это прекратится. И копила. Чтобы у тебя были деньги к замужеству, – шептала тетя Оксана с больничной койки, исхудалая, облысевшая, с растрескавшимися губами, с изъязвленным ртом. – Не траться на меня, Лилечка. Все равно я умру. Я умру быстро. А это все лечение только продлевает мучения. Я знаю, чувствую… Я ради тебя это делаю, но я не хочу, все равно же я умру…

– А я не хочу тебя терять. Ты же у меня одна. У меня больше никого нет, – шептала сквозь слезы Лиля, целуя ледяные пальцы тети Оксаны. – Борись, тетечка Оксаночка, милая, врач говорит – много зависит от настроения пациента.

– Ничего он не знает, твой врач… Это наказание мне за то, что позволила злому духу за язык себя дернуть. Он говорил, что тогда я умру страшной смертью. Вот я и умираю.

– Кто – он?!

– Если скажу – буду умирать долго. Смерть буду звать, а она обо мне забудет. Заживо гнить буду. От боли выть буду так, что голос сорву. Но боль не уйдет, и так будет долго, долго, – шептала тетя Оксана, глядя куда-то в пространство безумными от ужаса глазами.

И Лиля понимала, что это не бред больного. Это какая-то страшная правда, до которой она почти додумалась в одиннадцать лет.

Быть может, отец отравил тетю Оксану? Но кто слышал их тогда? Может, квартира на прослушке?

Разумеется, ни в каких злых духов Лиля не верила. В отца-бандита – запросто. В яд – тоже. В «жучки» в каждом углу – да. Как в фильме про мафию, только хуже.

Но злые духи? Их не бывает.

На третий курс «химии» они с тетей Оксаной не согласились. Тетю Оксану разрешили забрать домой, чтобы она отдохнула и подготовилась морально продолжать лечение, но МРТ показывал, что все плохо, что метастазы увеличиваются, что химия только лишила тетю Оксану волос и испортила ей печень, и все, одни мучения и никакой пользы. И тетя Оксана так абсолютно верила в свою смерть, что они с Лилей решили: все, больше никакой больницы.

– Я всегда хотела жить в сосновом бору у моря. Я бы хотела умереть в таком месте, – сказала тетя Оксана.

Лиля нашла такое место в Латвии. Дом с несколькими квартирами, которые хозяева сдавали туристам. Одна квартира на первом этаже была оборудована всем для инвалидов: устройство, опускавшее бессильного человека в ванну и поднимавшее, биотуалет у кровати, пандусы для инвалидной коляски. В эту квартиру и въехали Лиля с тетей Оксаной. Она старалась не просто прожить каждый из дней с тетей Оксаной, а впитать его в себя.

– Расскажи мне хоть что-нибудь. Что можешь, – попросила Лиля, когда они сидели на пляже и смотрели на море.

Лиля – на коврике, сквозь который чувствовалась прохлада и влажность песка, но все равно это было приятно. Тетя Оксана – в инвалидном кресле и закутанная в плед: она все время мерзла. А ведь было тепло. Нежное прибалтийское солнце ласкало их лица. Море плескалось и сверкало. Кричали чайки. Пахло соснами и солью.

Тетя Оксана каждый год возила Лилю отдыхать к Средиземному морю. Потому что оно теплое, потому что ребенку нужно солнце и качественные фрукты, водяные горки и прочие увеселения. Но как же, оказывается, может быть прекрасно холодное море!

– Я ничего не могу. Расскажу – буду умирать в муках. А мне и так больно, Лилечка. Дышать иногда совсем не могу… Потом отпускает. Но болит все. Кожа болит. Кости болят. Хочется, чтобы побыстрее кончилось…

– Ладно, не надо, – вздохнула Лиля.

– Нет, наверное, все же надо. Даже если потом умирать буду в муках… Я же люблю тебя, как родную. Больше, чем родную. Ты должна быть предупреждена.

– Не надо, тетечка Оксаночка! Я зря попросила!