Московские эбани

Может быть, мне без ста грамм сухого и во двор теперь не выходить? подумала Виктория, наблюдая странную картину перед своим офисом. Фургон военной машины гудел мужскими голосами. Три женщины кое-как одетые выскочившие на улицу в тапочках, непричесанными, накинув на халаты что-то более теплое, отчаянно колотили в обшивку фургона: кто просто кулачком, кто веником, кто поднятой с земли палкой. Когда они объединялись в этом действии, гул голосов замирал. Четвертая, такая же растрепанная, явно проведшая не одну бессонную ночь вышла из подъезда сталинского дома и деловито прошлепала с помойным ведром к помойке, вытрясла его, и с разбега подлетев к фургону начала звучно бить в него цинковым ведром. Еле увернувшись от её размахов, проходившая мимо Виктория проскочила к себе в офис.

— Якоб! Я не пойму что происходит?!

— Где? — полусонно уставился на неё Якоб.

— Во дворе.

— А… ничего серьезного. Борман квартиру продал.

— Какое отношение это имеет к фургону во дворе?! Там женщины с ума сошли! Они бьются о металл!

— Это не женщины с ума сошли, а мужики.

— Почему мужики?

— Так я же тебе говорю: все дело в том, что Борман квартиру продал. Хорошую квартиру, у нас тут на улице, дом сталинский, а взамен купил однокомнатную в панельном где-то на выселках — в бетонных новостройках.

— Зачем? — удивилась Виктория.

— Затем, что решил, что пора бизнесом заниматься. На разницу купил себе этот военный «Кунг».

— Так за что же его машину женщины дубасят? Он что — изнасиловать кого-то в ней захотел?

— Первое мая вот-вот. Весна к тому же теплая…

— Якоб! Не тяни — я не понимаю! — Воскликнула Виктория — При чем здесь весна?

— Я знаю, что сходу не поймешь, вот я тебе все подробно и объясняю: Если весна теплая, то в праздники у водоемов столпотворение будет, вот Борман и закупил пиво и всю машину бутылками заполнил. Чтобы бизнесом заняться. Поехать на водоемы и продать. А тут я такой сякой ему повернулся — говорю: а ты разрешение на торговлю алкоголем в префектуре получил? Он обалдел, аж. И теперь пиво продавать ехать не хочет. Боится попасться.

— Так помоги ему! Это же не так трудно, тем более, если деньги у него есть!

— А! Бесполезно. — Махнул рукой Якоб. — Я ему сказал — поехали, я тебе быстро блат устрою. А он… Знаешь, что он говорит: — Туда костюм одевать надо, галстук, я его сроду не носил.

— Но Якоб!.. У меня нет слов!

— А попробуй ему что-нибудь объяснить — стесняется такой серьезной организации — и все тут. Я с ним даже поссорился. Вот они с пятницы это пиво и пьют. Оно ж иначе испортится. Пиво-то наше — бутылочное.

— И сколько же им теперь это пиво пить?!

— Вот и посмотрим. Не было на моей памяти такого. Но все мужики из соседних домов, семьи покинули, и браво пошли алкоголь уничтожать. Поэтому бабы-то и бесятся.

— Ладно, лишь бы нас спьяну не трогали. — Виктория пришла в рабочее состояние и села за стол принимать заказы.

— Ты знаешь, я тут сам с собою посовещался, и решил: у нас уже тридцать три магазина. Водителям трех машин объездить по одиннадцать точек за, а потом везти полученные по доверенности деньги сюда, это уже сверх силы. Давай я буду встречать у них на трассе по выезду из города принимать отчет, и рассчитываться с ними там, выделять деньги на заказ. А деньги на офис, и прочие наши — сюда привозить.

— Давно пора так делать. — Кивнула Виктория, хотела ещё съязвит по поводу его лени, но сдержалась. В принципе Якоб во всем этом процессе был лишь хранителем печати, а в остальном ей вообще было непонятно — зачем он нужен. Но все-таки, если бы не было его, она бы психологически не выдержала самой себе задаваемых ритмов.

Обзвонив к трем часам дня уже работающие с ними тридцать три магазина, и к шести вечера переговорив, предлагая свои услуги с директорами ещё пятнадцати, не прибавив ни одного нового клиента, Виктория уже собиралась домой, а Якоб поехать на назначенное место на загородной трассе, как в офис зашел местный Мишка:

— Заберите у меня Пашку! — Плюхнулся он в вертящееся кресло перед столом Виктории: — Не могу больше! Жизни нет!

— Какого ещё Пашку? — не поняла Виктория.

— А того, помнишь, когда я с вами, то есть с тобою и твоей безумной соседкой знакомился — за столом с нами сидел. — Пояснил Якоб: — Он Мишке машину чинит.

— Так пятый месяц чинит! — Завопил Мишка.

— И что же не починил? — удивилась Виктория.

— Да её вообще починить невозможно. Но взял я Пашку, потому что деваться ему было некуда. Мол, говорю, пока машину чинишь, я тебя кормить буду, жить у меня будешь, а там посмотрим. Но я же этот чертов Ситроен с дуру купил! Ситуация у меня была, сами понимаете, такая. А ещё жена ушла. Вот и хорошо, думаю, хоть кто-то в доме будет. Все ж не одному. А теперь сил, нет, ребят. Заберите его! За-аберите!

— Да что ж он такое сделал? — спросила Виктория.

— Да ничего он такого не сделал, — отчаянно махнул рукой Мишка, — Но видно в ватнике он родился.

— Как так в ватнике? — Виктория подумала, что что-то не понимает в дворовом сленге.