Московские градоначальники XIX века

Стоимость строительства храма превысила 15 миллионов рублей. Деньги из казны, как это часто у нас бывает, выделялись с большими трудностями, поскольку всегда найдется очередная причина, по которой можно задержать финансирование. В 1874 году Владимир Андреевич ходатайствовал перед Государственным советом об увеличении расходов на отделку храма. Просьба его была удовлетворена. Если бы не Долгоруков, то строительные работы закончились бы дай бог к началу XX века.

Один из русских писателей, в произведениях которого живет образ Долгорукова, — Иван Шмелев. В его рассказе «Царский золотой» один из героев вспоминает о своем участии в строительстве храма: «Годов шесть тому было. Роботали мы по храму Христа Спасителя, от больших подрядчиков. Каменный он весь, а и нашей роботки там много было… помосты там, леса ставили, переводы-подводы, то-се… обшивочки, и под кум-полом много было всякого подмостья. Приехал государь поглядеть, спорные были переделки. В семьдесят в третьем, что ли, годе, в августе месяце, тепло еще было. Ну, все подрядчики, по такому случаю, артели выставили, показаться государю, царю-освободителю, Лександре Николаичу нашему. Приодели робят в чистое во все. И мы с другими, большая наша была артель, видный такой народ… худого не скажу, всегда хорошие у нас харчи были, каши не поедали — отваливались. Вот государь посмотрел всю отделку, доволен остался. Выходит с провожатыми, со всеми генералами и князьями. И наш, стало быть, Владимир Ондреич, князь Долгоруков, с ними, генерал-губернатор. Очень его государь жаловал». В этом отрывке выражено многое, но главное, что автор очень точно передает отношение простого народа к Долгорукову, называя его «наш князь»[278].

Храм строился при четырех императорах и семи генерал-губернаторах Москвы. Даже архитектор Константин Тон не дожил до освящения своего детища — в 1880 году его принесли к подножию храма на носилках — ему было уже за восемьдесят. Он хотел подняться, чтобы взойти по ступеням в храм, но таки не собрался с силами. Очевидцы запомнили его глаза, наполнившиеся слезами.

Наконец к 1883 году, то есть через 70 лет после опубликования манифеста и через 44 года с начала строительства, все работы завершились, были также приобретены для размещения духовенства и причта близлежащие дома, изготовлены утварь и облачения, устроены новая площадь и набережная. Храм-красавец, построенный в русско-византийском стиле, стал важнейшей архитектурной доминантой старой Москвы.

На освящение храма прибыли вся царская семья, иностранные принцы, дипломаты.

Как вспоминал очевидец, «вся Москва видела это торжество, и несомненно, оно надолго останется в памяти москвичей и всех тех, кого осчастливила судьба видеть это… Внутри храма, в левом его углу, северном, стояли ветераны Отечественной войны; для отдыха им были подготовлены скамьи. Перед выходом из храма государь император изволил подходить к ветеранам и милостиво с ними беседовал. Их, как и следовало ожидать, было немного. Все были удрученные годами старцы. Каждый из них был с Георгием на груди. Надо себе представить, что чувствовали они, свидетели былой русской славы, при виде русской славы наших дней».

Русскую славу наших дней, о которой пишет мемуарист, олицетворял и Владимир Андреевич Долгоруков. И хотя по возрасту он не мог участвовать в Отечественной войне 1812 года, но для увековечения памяти о тех героических событиях он сделал немало.

Государь Александр III так оценил его заслуги в своем рескрипте: «Князь Владимир Андреевич! Сооружение этого величественного памятника производилось особой комиссией, состоявшею в течение последних восемнадцати лет под председательством и ближайшим руководством вашим.

Удостоверяясь лично в блистательном исполнении этого обширного и трудного дела и изъявляя вам искреннюю мою признательность, а равно и благодарность всем лицам, входившим в состав комиссии, жалую вам украшенную бриллиантами медаль в память открытия храма для ношения на груди на Андреевской ленте»[279].

Большой мастер в организации балов, на третий день коронации 17 мая 1883 года Долгоруков дал такой бал, который по роскоши затмил все прежние. На празднество съехалось более полутора тысяч гостей — императорская семья, дипломатический корпус, московская аристократия и пр. Уже задолго до подъезда к генерал-губернаторскому дому на Тверской гости могли услышать звуки государственного гимна, исполняемого оркестром, находящимся на площади перед особняком. Сама площадь и фасад здания были пышно украшены.

У входа в дом именитых гостей встречал сам генерал-губернатор. Государь император появился на празднике в том же мундире лейб-гвардии конного полка, что и хозяин бала Долгоруков. Императрице князь преподнес букет цветов.

Первую кадриль начал император, рука об руку с королевой Греции, императрицу же вел в танце Владимир Андреевич. Закончилось все торжественным банкетом, под утро.

Надолго запомнились москвичам торжества по случаю освящения храма, по размаху сравнимые с празднованием Пушкинского юбилея.