Читаем Московские легенды. По заветной дороге российской истории полностью

«Товарищи предлагают, — сказал Хрущев, — увековечить память видных деятелей партии и государства, которые стали жертвами необоснованных репрессий в период культа личности. Мы считаем это предложение правильным. Целесообразно было бы поручить Центральному Комитету, который будет избран XXII съездом, решить этот вопрос положительно. Может быть, следует соорудить памятник в Москве, чтобы увековечить память товарищей, ставших жертвами произвола. (Аплодисменты.)».

Вторично эта же идея была высказана 27 лет спустя — на XIX партийной конференции 1 июля 1988 года в заключительной речи М. С. Горбачева. «И еще, товарищи, — сказал он, — один вопрос, который был поднят накануне конференции и на ней самой, — о сооружении памятника жертвам репрессий. Вы, вероятно, помните, что об этом говорилось в заключительном слове на XXII съезде партии и было встречено тогда с одобрением. Поднимался этот вопрос и на XXVII съезде партии, но не получил практического решения. Как говорилось в докладе, восстановление справедливости по отношению к жертвам беззаконий — наш политический и нравственный долг. Давайте исполним его сооружением памятника в Москве. Этот шаг, я уверен, будет поддержан всем советским народом. (Аплодисменты)».

Почти три десятилетия разделяют эти два выступления. Но ни правительство «оттепели» Хрущева, ни перестроечное Горбачева так и не исполнили этого «политического и нравственного» долга да и не могли, в частности, потому, что они сами имели прямое отношение к коммунистическому «произволу».

Однако слова генсека развязали руки общественной инициативе. Снизу, общественностью, было образовано всесоюзное добровольное историко-просветительское общество «Мемориал», которое, как сказано в его уставе, «считает своей главною задачей создание на добровольные пожертвования памятника жертвам сталинизма, а также информационно-исследовательского и просветительного центра „Мемориал“ с общедоступным музеем, архивом и библиотекой». «Мемориал» и взял на себя дело создания памятника.

В ноябре 1988 года в Доме культуры МЭЛЗ (Московского электролампового завода) на Большой Семеновской улице состоялась выставка проектов памятника. В основном их авторами были не профессиональные скульпторы и архитекторы, а люди, которые сами подвергались репрессиям, и те, кто действительно — сердцем — сопереживал жертвам общенародной трагедии. При обсуждении места памятника предлагались различные места Москвы — Красная площадь, Воробьевы горы, площадка снесенного в 1931 году «в связи с реконструкцией Москвы» храма Христа Спасителя, но чаще всего назывался дом КГБ на Лубянке, именно его большинство считало наиболее подходящим для мемориала-музея…


От грандиозного памятника пришлось отказаться — не по средствам: правительство денег не дало, а на рубли, выделенные из нищенских пенсий бывших зеков, такого памятника не поставишь… Ни один проект из представленных на выставке не получил одобрения, поэтому решили ставить символически памятный знак — просто Камень. Теперь уже не вспомнить, кому первому пришла мысль о камне с Соловков, кажется, что всем обсуждавшим проект одновременно. Но мысль оказалась счастливой. «Стал памятником простой природный камень, а не рукотворный обелиск. Видимо, потому, что ни один архитектор, ни один скульптор не может постичь в своем решении всей бездны мрака, ужаса и страха, разверзшейся в стране в те годы», — так писал газетный репортер. Место же для памятника Моссовет отвел не из названных народом, но поблизости от одного из них, не на видном месте, а в сторонке, не сразу и увидишь, — на Лубянской площади, в сквере на месте дома Шипова.

Утром 30 октября 1990 года участники торжественной церемонии открытия памятника-камня — бывшие лагерники, дети погибших — собрались у Сретенских ворот на бульваре.

Повсюду видны прибитые на палки таблички с названиями лагерей: Воркута, Дальлаг, Дмитровлаг, Тайшетлаг, Бамлаг… Табличек много, очень много, возле одних — десяток-полтора человек, возле других — двое-трое, а кое-кто одиноко бродит среди толпы со своим плакатиком, высматривая, не встретит ли солагерника… Много было лагерей, многие миллионы сидели в них, но немногие вышли, а из тех, кто уцелел, единицы дожили до открытия памятника…

Со священниками во главе, с иконами и хоругвями процессия двинулась по Большой Лубянке (тогда еще улице Дзержинского). Из репродуктора на медленно ехавшей автомашине женский голос перечислял фамилии, имена, отчества, и после каждого имени — итог судьбы: расстрелян…

На митинге у камня, наряду с официальными лицами и представителями, выступил старый соловчанин — писатель Олег Васильевич Волков. Его голос звучал в скорбной, внимающей тишине, его устами говорила сама история. Советские газеты тогда не опубликовали его выступление, оно было напечатано много позже. Вот эта речь:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Кузькина мать
Кузькина мать

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова, написанная в лучших традициях бестселлеров «Ледокол» и «Аквариум» — это грандиозная историческая реконструкция событий конца 1950-х — первой половины 1960-х годов, когда в результате противостояния СССР и США человечество оказалось на грани Третьей мировой войны, на волоске от гибели в глобальной ядерной катастрофе.Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает об истинных причинах Берлинского и Карибского кризисов, о которых умалчивают официальная пропаганда, политики и историки в России и за рубежом. Эти события стали кульминацией второй половины XX столетия и предопределили историческую судьбу Советского Союза и коммунистической идеологии. «Кузькина мать: Хроника великого десятилетия» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о движущих силах и причинах ключевых событий середины XX века. Эго книга о политических интригах и борьбе за власть внутри руководства СССР, о противостоянии двух сверхдержав и их спецслужб, о тайных разведывательных операциях и о людях, толкавших человечество к гибели и спасавших его.Книга содержит более 150 фотографий, в том числе уникальные архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Виктор Суворов

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное