Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

6 барабанов, писаны золотом, 1 барабан, писан краскою, 6 барабанов неписаных, 4 протозана, обшиты сукном, 13 копей з железцами, 7 лошадей государевых орляных, 7 шор ременных, 8 узд ременных да 4 седла с войлыки, хомут»[366], и, кроме прочего имущества, полковая артиллерия: «четыре пушки медных на станках: одна три аршина шесть вершков; к ней пятдесят ядер, по 2 гривенки ядро, другая 2 аршин без вершка; к ней 50 ядер, весом по 3 гривенки ядро, третья скорострелная, мерою аршин десять вершков; к ней 50 же ядер, по три гривенки ядро, четвертая скорострелная ж, полутора аршина, к ней 50 яд., весом по три гривенки»[367], и боеприпасы: «7 бочек пороху; весу в них 63 пуда с четью, з деревом, 42 пуда свинцу, да пуль мушкетных свинцовых 3900, весу в них 6 пуд 13 гривенок, 8 пуд 20 гривенок фетилю»[368]. Униформа и оружие беглых и умерших стрельцов были учтены и переписаны: «106 кофтанов, 99 мушкетов, 30 ремней з баньделеры, 10 ремней без банделер, сукно мерою по 4 аршина, 101 едро гранатных скляных же, 2 железных нарядных же, 8 мешков коженых пороховых, 2 наковални, 2 молота, 2 петна лошединых, 20 заступов, 15 кирок, 2 бурова, 2 познена долото тесник, 28 кость, 16 шубных ковтанов ветхих…»[369]. Ветеранам киевской службы «старых розных приказов стрелцом», сведенным в приказ Гермогена Вешнякова – в 1674 г. царским указом были выданы сукна на кафтаны и шапки[370] «на кофтаны и на шапки полских сукон триста сорок две половинки… на кафтаны по полпята аршина да на шапки по вершку человеку…»[371]. В то время как воевода Ромодановский и гетман Самойлович выступили против гетмана Дорошенко, в феврале 1674 г. киевский воевода Трубецкой, следуя инструкциям Малороссийского приказа, выделил из состава киевского гарнизона отряд, в который вошли «московских стрельцов всех приказов, которые в Киеве, по сто человек, ис приказу всего восемьсот человек…» под командованием московских стрелецких голов Гермогена Вешнякова и Авксентия Писарева[372]. Сводный отряд киевского гарнизона имел задачу выбить дорошенковских сторонников из окружавших Киев городов и тем самым прикрыть фланг воеводы Ромодановского. Отряд подошел к Триполью, но местные жители, изъявив на словах покорность, закрыли ворота. «И головы и все начальные люди твоим, великого государя, ратным людей велели итти к городу, и из города серденята… город заперли и стреляли. И твои, великий государь, ратные люди… учали над городом промышлять, и усмотря в городе через ниские места, что собрався мужики многие стоят в одном месте, а стрелять по них мошно, и головы стрелецкие велели по них стрелять из дву пушек, и тою стрелбою убили у них человек з дватцать; а пехотного ж строю драгуны и салдаты и стрелцы на городовой стене городских же мужиков, которые из города смотрели с стены за город, побили из мушкетов человек з десять, и учинили окрик. И треполские жители и серденята видя твоих, великого государя, ратных, людей над городом крепкой промысл, тебе, великому государю, в винах своих добили челом, и город здали…»[373]. В городе «оставили полуголову московских стрелцов Григорья Салова, а с ним стрелцов двесте человек…». Интересно, что полуголова Салов ранее уже исполнял должность временного городового воеводы в Коротояке, во время восстания Разина. Возможно, назначение этого офицера в киевский гарнизон было не случайным – командование оценило смелого и инициативного полуголову и предоставило ему шанс отличиться на службе в «украинных городех». Жители Мотовиловки, Фастова и Черпогородки присягнули на верность русскому царю сразу и обеспечили сводный отряд лошадьми и припасами. Выполнив свою задачу, отряд возвратился в Киев. В апреле 1674 г. голова Авсентий Писарев был отозван в Москву[374]. Воевода Трубецкой выделил из своего гарнизона «голову московских стрельцов Ермогена Вешнякова с ево приказом, да ему ж придать Иванов приказ, Ендагурова, да полуголову Григорья Салова, с Петровым приказом Остафьева, да с Овксентьевым приказом Писарева…»[375]. Этим стрельцам предстояло составить временный гарнизон Канева и поступить в распоряжение новоназначенного каневского воеводы А. Колтовского. Все в отряде числились «Ермогенове приказе Вешнякова сотники: Прокофей Трунов, Семен Озеров, Семен Вишин, стрелцов триста девяносто семь человек, четыре пушки медных, к ним сто дватцать четыре ядра железных, пятнатцать пуд зелья, пятнатцать пуд фитилю, пять пуд свинцу, пуд пенки. С полуголовою с Григорьем Саловьм сотники: Петр Кузминской, Лукьян Шестоков, Прокопей Зеленьской, Лаврентей Шестоков, стрелцов триста человек, две пушки медных, к ним сорок ядер, десять пуд зелья, пять пуд свинцу, пятнатцать пуд фитилю, дватцать аршин холсту, три пуда пенки…»[376]. С каждым приказом было отправлено по две пушки. Однако воевода Трубецкой отправил с А. Колтовским только два приказа вместо четырех. В Канев отправились Гермоген Вешняков со своим приказом и полуголова Григорий Салов с приказом Авксентия Писарева, а приказы Ивана Ендогурова и Петра Остафьева остались в Киеве[377]. Трубецкой объяснял эту меру малолюдством киевского гарнизона. Возможно, в словах воеводы была большая доля правды, но равно возможно, что Трубецкой не хотел ослаблять свой гарнизон ради Колтовского. В мае-июне отряд Колтовского достиг Канева, где столкнулся с трудностями. Как стало известно в Киеве, гетман Самойлович приказал населению Канева никаких кормов и припасов русскому отряду не давать[378]. Гетман вел тонкую политическую игру. С одной стороны, он был верным слугой царя и сторонником России. Это помогало ему решать задачи по обороне Левобережья от татар и правобережных «гетманят», т. к. в качестве помощи против врагов гетман мог рассчитывать на войска Белгородского разряда, во главе которых в 70-е гг. находился талантливый полководец Г. Г. Ромодановский. В то же время Самойлович стремился к максимально возможному расширению своей личной власти на Украине. Лишний русский гарнизон в городе, который гетман считал своим, не мог его устраивать никоим образом. В свою очередь, мудрый воевода Трубецкой направил каневскому гарнизону хлебное жалованье из Киева, а сам доложил в Москву о создавшейся ситуации, переложив решение напряженности на дьяков Малороссийского приказа. В 1676 г., вняв многочисленным челобитным киевского воеводы Ю.П. Трубецкого о «малолюдстве» ратных людей в Киеве и нарастающей турецкой угрозе, в Киев были направлены три приказа московских стрельцов под командованием голов Никифора Колобова, Федора Янова и Дмитрия Лаговчина[379]. Приказ Н. Колобова был сформирован в 1661 г. из солдат полка Кроуфорда/Гордона по свидетельству самого П. Гордона[380], который отзывался о голове Колобове как о человеке, мало смыслящем в военном деле. В 1671 г. этот приказ находился в полку воеводы П. Урусова и сражался с разницами под Симбирском, в т. ч. и во время решающей битвы у стен симбирского Малого города.