Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

С 1672 года киевский гарнизон был увеличен. Это создало свои проблемы, т. к. дома и казармы в Верхнем городе не были рассчитаны на такое большое количество военных. В 1674 г. в Киеве в составе гарнизона на «годовой» службе находились стрельцы «Иванова приказу Зубова, Богданова приказу Пыжова, Михайлова приказу Уварова, Алексеева приказу Жукова, Лукина приказу Изединова, Иванова приказу Елагина»[358], а также стрельцы приказа Матвея Сипягина, вызванного в Москву. В этом же году в Киев пришли московские стрелецкие приказы Ивана Ендогурова, Гермогена Вешнякова, Петра Остафьева и Аксентия Писарева[359]. Стрельцы приказа Сипягина были распределены по другим приказам московских стрельцов, в т. ч. часть попала в приказ Богдана Пыжова[360], другие были «розданы в разные приказы: в Иванов приказ Ивановича Ендогурова, в Петров приказ Андреяновича Остафьева, в Аксентьев приказ Ивановича Писарева…»[361]. По донесениям воеводы Ю.П. Трубецкого, 22 января 1674 г. в Киеве насчитывалось 4678 русских воинов, в т. ч. 3965 чел. московских стрельцов: «Иванова приказу Зубова 673 человека, Михайлова приказу Уварова 675 человек, Лукина приказу Изединова 607 человек, Иванова приказу Елагина в 665 человек, Иванова приказу Ендогурова 301 человек, Петрова приказу Остафьева 300 человек, Ермогенова приказу Вешнякова 449 человек, Аксентьева приказу Писарева 295 человек…»[362].

Служба в Киеве была трудной. Отношения с местным населением у московских стрельцов и ранее складывались непросто, а после восстания Выговского – тем более. До осады Киева выговцами и Щекавчищины случались конфликты и драки между русскими воинами и киевскими мещанами[363]. Киевляне помнили, как русские войска воеводы Шереметьева выжгли Подол за поддержку горожанами выговцев. Кроме того, московские стрельцы, подолгу находившиеся в городе, вызывали раздражение горожан своим судебным иммунитетом и льготами. В свою очередь, стрельцы, нередко обносившиеся и голодавшие, не питали к местному зажиточному населению особенно теплых чувств. На этой почве неизбежно случались конфликты: «…прислал в приказную избу голова московских стрельцов Иван Зубов, своево приказу стрельцов Куземку Лукьянова, Федку Григорьева, а с ними кофтян суконной голубой, испод лисей да четыре пуговицы серебреные; а в писме, за ево Ивановою рукою Зубова, написано, извещал ему, Ивану, Михайлова приказу Уварова стрелец Стенка Григорьев, что ограбили в нижнем городе на торгу, в ночи, мещанина ево, Иванова приказу Зубова, стрелцы те, которых он прислал с поличным… а стрелцом Куске Лукьянову, Федке Григорьеву учинено наказанье бить кнутом на козле и потогом нещадно, и даны на поруки, чтоб им впредь никаким воровством не воровати…»[364].

В январе 1674 г. по приказу из Москвы киевский воевода Ю. П. Трубецкой направил в распоряжение воеводы Г. Г. Ромодановского «голов московских стрелцов Богдана Пыжова и Алексия Жукова с приказы и с пушки и со всякими пушечными полковыми и ратными припасы…»[365]. Каждый московский стрелецкий приказ, несший службу в Киеве, был оснащен не только ручным огнестрельным и холодным оружием, но имел собственную полковую артиллерию. Например, в ноябре 1673 г. голова Иван Ендогуров был вызван в Москву. Командование стрельцами его приказа временно принял голова Лука Изединов. По составленной им описи, на 310 стрельцов приказа Ивана Ендогурова среди приказного имущества имелось «полкового строения: образ нерукотворенный Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа по камни золотом и сребром 4 знамяни тафтяные, кресты тофтяные ж, вишневые. 3 знамяни, кресты тофтяпые белые… знамя тафты алой в белой.