Московский поход генерала Деникина. Решающее сражение Гражданской войны в России. Май-октябрь 1919 г.

В директивах С. С. Каменева и А. И. Егорова К. Н. Галицкий не находит четко поставленной цели, которая бы показала Ударной группе, что же желает получить от нее высшее командование[305] (скажем так, направление действий Ударной группы менялось в процессе боевых действий). Оперативные результаты Орловско-Кромского сражения были еще меньше. К. Н. Галицкий считает: орловская группировка противника так и не была уничтожена. Ударный кулак генерала В. З. Май-Маевского по существу разбился сам (курсив наш. — Авт.) в ходе попыток прорвать красный фронт, что ему отчасти и удалось сделать, но сил на развитие прорыва у добровольцев уже не хватало[306].

Примерно в том же ключе строит свои рассуждения и не раз упоминавшийся на этих страницах Н. Е. Какурин, на исходе Гражданской войны дослужившийся до должности помощника командующего армиями Западного фронта[307].

Этот военачальник убежден, что значение Орловско-Кромского сражения заключалось главным образом в том материальном надломе, который явился следствием безрезультатного напряжения всех сил южнорусских армий[308]. Стремление генерала А. П. Кутепова удержать Орел вместо того, чтобы всеми силами обрушиться на Ударную группу, как раз и представляет собой безрезультатное напряжение сил Добровольческой армии.

Примерно о том же пишет и А. И. Егоров, рассматривая причины неудавшегося разгрома Ударной группы. Он, в частности, обращает внимание на «небоеспособность наших (красных. — Авт.) частей»[309], изолированность действий Ударной группы, указывая, что «соседние с ней дивизии не были боеспособны вовсе: ни 9-я, ни 7-я дивизии, как видел читатель, не только не могли оказать боевого содействия группе, но даже не были в состоянии обеспечить ее фланги»[310].

Мнение советских историков о плохом управлении красными войсками и сохранении добровольцами своей боеспособности находит подтверждение в большевистских оперативных материалах. Вот, к примеру, текст одного из документов:

«ТЕЛЕГРАММА

Командюж, копия Командарм 14

Оперативное донесение к 23 часам 30 октября 1919 года.

ЭСТДИВИЗИЯ — части дивизии занимают линию Троицкое — Степнушка — Бар (далее часть листа, на котором указано название населенного пункта, оборвана. — Авт.) Разбегаевка — Гостиное — Глебова — Кресты…

9 ДИВИЗИЯ — части дивизии сегодня продолжали продвижение вперед, но сведения о достигнутых ими рубежах в Штадив еще не получены. Штадив переезжает на ст. Золотарево…

3 ДИВИЗИЯ — связь со Штадивом еще не восстановлена…

12 ДИВИЗИЯ — на участке 376 полка спокойно. Наступавшие для восстановления утраченного вчера положения части 377 и 378 полков были встречены контрнаступление(м) противника и отойдя под его сильным давлением заняли исходное положение. Противник повел наступление на части 372 и оттеснил его в район Рогачева, но при поддержке баталиона 370 полка был отбит и отступил…

Нр. 12374/оп

Командарм 13 Геккер.

Член Реввоенсовета Пятаков»[311].

Согласно этому документу, части генерала А. П. Кутепова не только не были разбиты, но и оказались способны переходить в эффективные контратаки, подтверждая тем самым слова генерала А. И. Деникина о непрестанном маневрировании и частных успехах Добровольческой армии[312] во время осеннего генерального сражения.

Во-вторых, в цитированной телеграмме А. И. Геккера содержится указание на плохо налаженное управление частями армии, наступавшей на важнейшем для обеих сторон направлении: в документе говорится о еще не восстановленной связи штаба армии со штабом 3-й дивизии, и это в той ситуации, когда белые были в состоянии наносить противнику ощутимые удары.

Приведенные рассуждения советских историков-полководцев свидетельствуют о существовании в советской военно-исторической науке твердого взгляда на то, что в ходе Орловско-Кромского сражения 1-й армейский корпус генерала А. П. Кутепова не был разбит, следовательно, Ударная группа поставленных перед ней задач не выполнила.