Московский поход генерала Деникина. Решающее сражение Гражданской войны в России. Май-октябрь 1919 г.

Невозможно представить, чтобы подобным образом себя вел А. И. Деникин, вообще не любивший «пышную фразу»[402]. Иной раз его неумение говорить с войсками — в первую очередь с рядовыми — зажечь их сердца, приводило к военным неудачам белых. За примерами далеко ходить не надо.

Вот как описывает поручик С. И. Мамонтов выступление Главнокомандующего в станице Мечетенской, накануне кавалерийского сражения под Егорлыкской, решившего во многом исход кампании весной 1920 г.: «Прилетел на самолете генерал Деникин и обратился к нам с речью. Но был ветер, и было плохо слышно. Кроме того, он говорил долго, и вскоре это стало утомительно и скучно. Тут нужен был бы Врангель, в черкеске, на чудном коне, осадивший коня и кинувший… несколько слов. Это могло бы зажечь казаков. А не сутулая пешая фигура Деникина и длинная малопонятная речь»[403].

Негативное отношение поручика С. И. Мамонтова к речи Главнокомандующего наводит на мысль несколько скорректировать утверждение исследователя жизненного и боевого пути А. И. Деникина Г. М. Ипполитова, писавшего, что генерал в совершенстве владел приемами ораторского искусства[404].

По словам этого историка: «В годы Гражданской войны все речи, документы А. И. Деникина были подготовлены на эмоциональном уровне, в ярко выраженной публицистической манере, афористично-образном ключе»[405]. Бесспорно, А. И. Деникин проявлял блестящие ораторские способности, выступая перед близкой ему по духу офицерской и интеллигентской средой, — журналист Г. Н. Раковский, слушавший выступление А. И. Деникина на совещании в Тихорецкой в январе 1920 г., заметил, что свою речь генерал «против обыкновения (курсив наш. — Авт.) не говорил, а читал»[406]. Но его выступления перед простыми солдатами, которым нужно было идти в бой, не приносили ожидаемого эффекта.

А. И. Деникин не стал харизматическим лидером даже для узкого круга военных и политиков, каковым был Л. Г. Корнилов, а позже, в более широком масштабе армии, оказался П. Н. Врангель. При этом у белых вообще не было общероссийского вождя или трибуна, подобного В. И. Ленину и Л. Д. Троцкому[407].

В сознании рядовых бойцов и просто обывателей харизматическая личность мифологизируется. Так было с Л. Д. Троцким, которого, подобно М. Н. Тухачевскому, именовали красным Бонапартом[408] и о котором говорили, что он «есть отчаянный сын тамбовского губернатора и вступился, хоть и другого звания, за рабочий класс»[409].

В данном случае важна не историческая нереальность подобного рассказа, а социальная среда, его породившая. Долгое время в среде некоторой части белой эмиграции существовал миф, что М. Н. Тухачевский способен совершить военный переворот и захватить власть в стране, свергнув большевиков[410].

Мифов, подобных сказкам о Л. Д. Троцком, об А. И. Деникине не слагали. В эмиграции, насколько нам известно, никто не предлагал генералу, например, после смерти П. Н. Врангеля возглавить РОВС. Само назначение А. И. Деникина командующим Добровольческой армией состоялось ввиду того, что он имел поддержку в узком кругу военных: генералов С. Л. Маркова, М. В. Алексеева, А. С. Лукомского, И. П. Романовского.

Все они относились к нему с уважением, но отнюдь не преклонялись перед ним и не отмечали в нем качеств, присущих харизматическому лидеру. В обстоятельствах, когда А. И. Деникин возглавил армию, необходим был человек, способный вывести ее из-под удара, а не повести за собой в бой.

Тогда, весной 1918 г., гораздо более харизматичен был погибший летом того же года генерал С. Л. Марков, захватывавший, по словам историка Д. В. Леховича, воображение людей обаянием своего мужества[411].

Генерал-лейтенант П. С. Махров, оставивший интереснейшие психологические портреты наиболее известных белогвардейских военачальников, размышляя об отношении к А. И. Деникину в армии, писал, что если молодежь с восторгом относилась к П. Н. Врангелю, то опытные офицеры с надеждой смотрели на А. И. Деникина.

По мнению дежурного генерала штаба Главнокомандующего С. М. Трухачева и его помощника Н. Ф. Эрна, А. И. Деникин был единственным, кто понимал создавшуюся обстановку и подходил к вопросам о военных операциях с точки зрения не только стратегической, но и государственной и политической[412]. Однако названные генералы именно уважали А. И. Деникина, отнюдь не преклоняясь перед ним.