Московский поход генерала Деникина. Решающее сражение Гражданской войны в России. Май-октябрь 1919 г.

Иная ситуация сложилась летом 1919 г., когда ВСЮР одержали крупные победы и А. И. Деникин столкнулся с потоком славословий и откровенной лести в свой адрес, перед которой трудно было устоять[421]. Есть ряд свидетельств, демонстрирующих то воодушевление, с которым Главнокомандующего встречали в крупных городах.

Вот одно из них: «25 июня в Белгород прибыл Главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант Деникин, восторженно встреченный жителями, забросавшими путь его следования цветами. Ликование жителей носило самый искренний и даже трогательный характер»[422].

Наблюдавший встречу А. Н. Деникина в Царицыне генерал В. фон Дрейер вспоминал: «На другой день (после взятия Кавказской армией города. — Авт.) в экстренном поезде приехал в Царицын Деникин в сопровождении французского атташе. Те же народные овации были проявлены по адресу Главнокомандующего. Жители всех слоев населения искренне ликовали, веря в свое скорое окончательное освобождение»[423].

Вот как описывает торжественную встречу Главнокомандующего в Харькове генерал Б. А. Штейфон:

«После парада генерал Деникин в сопровождении начальствующих лиц прибыл в Городскую думу. В большом зале его ожидали представители города и депутации многочисленных общественных организаций.

Выслушав ряд приветствий и поблагодарив за выраженные чувства, Главнокомандующий, говоря о заветном стремлении русских людей освободить Москву, произнес:

— Третьего дня я отдал приказ армиям… — Затем он на мгновение запнулся и закончил: — …Наступать на Москву!

Во время речи Главнокомандующего стояла полнейшая тишина. После слов „наступать на Москву“ вся эта тысячная толпа, заполнявшая обширный зал, коридоры, лестницу, на мгновение оцепенела. Я почувствовал, как неожиданная спазма перехватила мое горло. На мгновение я перестал дышать, а на глазах появились слезы. Еще минута такого общего столбняка, а затем уже не крик, а исступленный вопль „ура!“. Люди не замечали катящихся из их глаз слез и кричали, кричали, вкладывая в этот крик и тоску накопившегося национального горя, и весь восторг затаенных надежд.

Незабываемые картины и переживания! То был высший подъем осознания Белой идеи. Это были минуты величайшего порыва патриотизма. Все смешалось, перепуталось, и потрясенный Деникин должен был переживать истинное удовлетворение и как русский человек, и как белый вождь.

После приема депутации генерал Деникин отправился на обед, устроенный городскими представителями в саду Коммерческого клуба. Российское гостеприимство, радостное настроение и волнующие речи… Обед давно уже закончился, а Главнокомандующий продолжал еще сидеть. Он явно наслаждался и отдыхом, и обществом незнакомых, но родных ему по духу русских людей.

После обеда желающие закурили. На предложение соседей А. И. Деникин ответил, что вообще не курит и только изредка разрешает себе насладиться сигарой. И надо было видеть, как засуетились наши любезные хозяева, как заволновались, забегали старшины клуба, желая достать сигару для Главнокомандующего. В этом незначительном эпизоде проявилось столько ласки, столько внимания, и так искренне всем хотелось услужить дорогому гостю, доставить ему хотя бы небольшую радость…

В это же время к генералу Деникину незаметно подошел какой-то почтенный пожилой господин, выбрал момент, схватил руку Главнокомандующего и быстро ее поцеловал.

Этот жест сильно смутил Деникина и вызвал новый порыв энтузиазма. После обеда Главнокомандующий проехал по городу, а затем посетил спектакль в городском драматическом театре. Лично я не был на этом спектакле, но мне передавали, с каким восторгом публика приветствовала своего вождя»[424].

Вероятно, на определенном этапе борьбы, а именно в период наивысших военных успехов ВСЮР летом 1919 г., А. И. Деникин являлся кумиром толпы, как правило людей гражданских. Однако популярность его резко упала, как только белые стали терпеть поражения[425].

Очевидно то, что А. И. Деникин не стал, да и не мог стать, символом Белого движения, о чем написал в своих воспоминаниях глава военного духовенства при Русской армии П. Н. Врангеля митрополит Вениамаин (Федченков): «Говорили „деникинцы“, „белые“, „кадеты“, но редко „генерал Деникин“. А здесь про все движение (когда его возглавил барон. — Авт.) обычно говорилось кратко: „генерал Врангель“ или еще проще: „Врангель“»[426].

В конечном счете, из всего сказанного несложно сделать вывод о том, что А. И. Деникин не являлся в армейских кругах и тем более в казачьей среде харизматической личностью, способной в годы Смуты сплотить вокруг себя войска и повести их за собой. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что объединить все южнорусские контрреволюционные силы в одно монолитное движение было крайне сложно, быть может, даже и невозможно.